Читать «Мальчики с Марса. Почему с ними так непросто и что с этим делать»

В разгар оживленной застольной беседы, в которой участвовали бывший губернатор, министр, руководитель фирмы по связям с общественностью, два писателя и профессор из Беркли (трое мужчин и три женщины, двое из участников – ярые сторонники феминизма), один из хозяев, писатель Сэм Кин, спросил:

– Если бы вы родились сегодня, кем бы вы хотели быть – мальчиком или девочкой?

Все мужчины ответили «девочкой». Как и две из трех женщин.

А в разгар другого званого обеда дочь наших близких друзей Мелисса сообщила нам с Лиз, что беременна{2}.

Я спросил ее мужа Энди, каким ему видится будущее, если у них родится мальчик. Глаза у Энди так и вспыхнули.

– Пока он будет совсем малыш, я мечтаю о том, как подниму его высоко-высоко под потолок, как буду возиться с ним и играть. Но, наверное, я по большей части представляю себе, каким он станет, когда подрастет, как мы с ним будем играть в мяч и устраивать шуточные потасовки. Жду не дождусь, когда можно будет научить его рыбачить. И играть в футбол. Помню, когда папа нарочно пропустил мой мяч в ворота и дал мне забить гол, потом, когда мы вернулись домой, я с порога закричал маме, что победил папу. Хочу устроить такое же своему сыну.

А потом, тем же вечером, я спросил Энди:

– Если бы вы могли выбирать, кого бы вы предпочли – мальчика или девочку?

Подумав с минуту, Энди очень серьезным тоном ответил:

– Девочку. В наши дни… в наши дни – девочку.

Я спросил, почему, и он тут же сказал:

– Сегодня девочка может стать кем хочет, а мальчик – нет. И я больше боюсь за мальчика – вдруг будет плохо учиться в школе или увлечется компьютерными играми… Вот так примерно.

Разумеется, девочкам и сейчас приходится сталкиваться с культурными стереотипами, и внешними, и внутренними. Но меня потрясло другое: как ни мечтал Энди об играх с сыном, желание, чтобы жизнь его ребенка сложилась как можно лучше, перевесило любые фантазии о том, как он может в ней поучаствовать, и поэтому он предпочел бы дочку.

В прошлом большинство отцов мечтало о первенце-сыне. Теперь все иначе. Глубинный «отцовский инстинкт» Энди – стремление поставить на первое место то, что лучше для ребенка, а не собственные желания, – вполне соответствует мнению большинства современных пап: будущие отцы почти в два раза чаще хотели бы дочь, а не сына{3}. Что касается будущих мам, они на 24 % чаще хотели бы, чтобы их первым ребенком была девочка{4}.

В прошлом нам обычно казалось, что взрослые дочери с большей вероятностью, чем сыновья, возвращаются жить к родителям. Ведь такова была реальность{5}. Но теперь все иначе. Сегодня молодые люди в возрасте от 25 до 31 года живут с родителями на 66 % чаще, чем их ровесницы{6}. Впервые за новейшую историю молодые мужчины чаще живут с родителями, чем с партнершами. Напротив, женщины предпочитают жить с партнерами{7}.

Уильям, папа Кевина, говорил мне:

– Когда наш сын вернулся в свою детскую вскоре после того, как мы устроили ему великолепный праздник в честь тридцатилетия, я, помнится, подумал: «Вот доказательство, что я плохой отец». Кевину я ничего не говорил, но эта мысль не дает мне покоя до сих пор.

Однако Кевин почувствовал смущение отца. Правда, его беспокоит совсем другое:

– Мы с одной девушкой так зажигали на вечеринке – ух! Я бы пригласил ее поехать ко мне, но не мог же позвать ее в родительский дом, поэтому просто продолжал к ней подкатывать. Потом она сама говорит: «Тут так шумно. Давай сбежим куда-нибудь!» Я предложил пойти в бар. Она посмотрела на меня будто на ненормального. А потом взмахнула ресницами, провела пальчиком по пуговицам на моей рубашке и говорит: «Может, к тебе? Ты далеко живешь?» Я ответил, что нет, поблизости, но с родителями. Хотел спросить, может, у нее есть куда поехать, но понял, что стоило ей узнать, что я живу с родителями, как она вся окаменела. Извинилась, сказала, что ей надо «попудрить носик», а сама подошла к подружке, и они начали поглядывать на меня и хихикать.