Читать «Заговор в Древнем Риме»

В то лето мы узнали о кончине Митридата, который встретил смерть в старости и одиночестве. Весть была такой ошеломляющей, что поначалу никто не мог поверить. Понтийский царь был занозой в теле Римской республики на протяжении долгих лет. За это время мы настолько свыклись с его существованием, что он стал казаться нам чем-то вроде природной стихии, такой же неотвратимой и непреложной, как рассвет. Лишь старожилы застали те времена, когда нашему государству еще не досаждал Митридат. Смерть настигла его в Киммерийском Боспоре, где он готовил очередную вылазку против Рима, намереваясь вторгнуться в его пределы по Данувию. У нашей республики никогда не было врага, отличающегося столь завидным постоянством. Как бы не пришлось по нему скучать.

Новость пришла посреди чудесного лета, одного из лучших, которые я помню на своем веку. Это было время мира и процветания. Время, когда гражданские войны Мария и Суллы изгладились из памяти, а ужасы убийств и проскрипций, казалось, навечно канули в Лету. Время, сопровождавшееся повсеместными победами римской армии. На востоке блистательных успехов добился Помпей. Разбив средиземноморских пиратов, он предпринял поход на Азию, Понт и Армению и в конечном счете стяжал славу победителя, которая по праву должна была достаться Лукуллу, заслужившему ее многолетней честной борьбой. После долгой кампании, состоявшей из нескольких вылазок, Риму был подчинен Крит. В мире не осталось ни одного государства, способного бросить нам вызов. Карфаген еще нашими предками был превращен в груду покрытых солью руин, на которых ныне не росла даже трава. Вся восточная территория — от Сицилии до Палестины — уже пребывала под каблуком Рима. Независимой оставалась лишь Парфия, а на юге — Египет. Подобный толстому и ленивому крокодилу, он не представлял собой серьезной угрозы, поэтому его даже не стоило брать в расчет. Африка с Нумидией уже давно были у нас в узде, а западная соседка Испания превратилась в римскую провинцию, платившую дань. На северных территориях обитали дикие галлы, носившие длинные волосы и штаны и служившие нашим драматургам неисчерпаемым источником вдохновения при создании комических сценок.

Однако представители эллинской цивилизации всегда умели создавать себе врагов. Несмотря на то что упомянутое лето было временем безмятежным, Рим уже стоял на краю очередной поры гражданских войн и потрясений, которые в скором времени захлестнули весь мир. Но все это случилось позже. Теперь, многие годы спустя, когда я возвращаюсь памятью в прошлое, могу сказать, что это было последнее лето старой Республики, прекратившей свое существование осенью.

Меж тем в тот год еще ничто не предвещало ее падения. К подобному развитию событий не было никаких явных предпосылок. Более того, некоторые из моих современников самозабвенно утверждали, что Рим никогда не утратит своего могущества и наш Первый гражданин[1] сумеет восстановить Республику. Но эти заявления не имели под собой никаких оснований и могли увлечь лишь льстецов и подхалимов. Поскольку человек я уже немолодой и меня мало заботит, что подумает обо мне Первый гражданин, то буду описывать события, случившиеся после смерти Митридата, так, как видел их сам, не лукавя и не кривя душой. Если же предок Первого гражданина — Божественный Юлий — получится в моем изображении не вполне божественным, то смею заверить, что случится это только по той причине, что в те далекие времена мне, в отличие от Первого гражданина, довелось знать Гая Юлия лично. Кстати, небезызвестный потомок великого Цезаря появился на свет не раньше и не позже, а именно в тот самый год, когда Митридат отправился к праотцам. Лично я нахожу это совпадение неслучайным.

Меж тем ни одно из значимых для истории событий того лета поначалу нас ничуть не встревожило, ибо умы были заняты делами более насущными. В те дни серьезное противостояние в обществе было вызвано действиями претора Отона. Четыре года назад, находясь в должности народного трибуна, он предложил закон, который закреплял четырнадцать рядов амфитеатра за всадниками — сословием обеспеченным, но по происхождению неблагородным. Теперь же, став претором, Отон провел этот закон в жизнь. Хотя открыто взбунтоваться против него никто не смел, но всякий раз, когда он появлялся в Сенате, его встречали свистом.

Главным событием года стал Триумф Лукулла. Возвратившись в Италию четыре года назад, он обратился в Сенат за разрешением отпраздновать свою победу над Митридатом и Тиграном. Помпей, манипулировавший властью, всячески препятствовал тому, чтобы победоносному полководцу были оказаны почести триумфатора. В конце концов справедливость восторжествовала, и Сенат наградил Лукулла этим знаком отличия. Но прежде чем это случится, Лукуллу, по древнему обычаю, надлежало пребывать за городской стеной Рима. Находился он там не в одиночестве. Компанию составляли Квинт Цецилий Марций Рекс, покоритель Сицилии, и Квинт Цецилий Метелл Кретик, мой кровный родственник, одержавший победу на Крите. Сторонники Лукулла также приложили все усилия, чтобы помешать этим полководцам отпраздновать завоеванную в тяжелых боях победу. У Помпея было простейшее толкование естественного права: вся мировая слава принадлежит ему и только ему, поэтому всякий, кто на нее претендует, повинен в посягательстве на его личную собственность.

Триумфальное шествие в честь Лукулла, направлявшееся в сторону Форума, было великолепным. И неудивительно, потому что полководец одержал победу не над одной, а над несколькими, причем весьма многочисленными, вражескими армиями. Благодаря его подвигам в Рим потекли несметные богатства Тигранакерта, Артаксаты и Низибиса. Мне довелось наблюдать процессию с трибуны Ростры, что дало возможность запечатлеть ее в памяти во всех подробностях. Впереди шли трубачи, громко и пронзительно возвещая о шествии. За ними воины несли знамена легионов Лукулла. Подобно прочим солдатам процессии, на них не было никаких знаков отличия, кроме военных башмаков и поясов: древний обычай запрещал вооруженным легионерам преступать городскую черту. Вслед за ними катили повозку с огромным изображением Юпитера, рядом с которой вели предназначенных для жертвоприношения белых быков. Затем вновь шли легионеры, облаченные в белоснежные туники, с позолоченными венками на головах. Они несли в руках украшенные цветами пальмовые ветви — символ победы. Девушки-рабыни, которые следовали за ними, осыпали победоносных воинов лепестками цветов. Барабанщики и флейтисты создавали оглушительный шум.

Посреди процессии на повозках везли трофеи. В угоду древнему обычаю они были сложены так, как их складывали на полях сражений наши предки. (Обрубая сучья растущих неподалеку деревьев, они развешивали на них захваченное у неприятеля оружие.) На каждой повозке возвышалось подобие такого древа, сверкающее клинками мечей и дротиков, а также начищенными до блеска доспехами и ярко расписанными щитами.