Читать «Али: Жизнь»

Длинный черный «Кадиллак» скользит вдоль покачивающихся пальм и останавливается перед общественным центром «Серфсайд». Полуденное солнце играет на хромированных бамперах автомобиля. Из него выходит Кассиус Клей. Одетый в сшитую на заказ джинсовую куртку, молодой боксер щегольски размахивает тростью.

Он оглядывается – не заметил ли его кто-нибудь?

Еще нет.

Он выкрикивает: «Я величайший человек в истории! Я король!»

Клей высокий и невероятно привлекательный, неотразимая улыбка сияет на его лице. Он обладает магическим притяжением, которое моментально располагает к нему людей. Звучат гудки. Машины на Коллинс-Авеню останавливаются. Женщины выглядывают из окон отеля и выкрикивают его имя. Мужчины в шортах и девчонки в обтягивающих брюках собираются, чтобы посмотреть на этого хвастливого боксера, о котором они столько слышали.

«Порхай как бабочка! Жаль как пчела! – кричит он. – Руки работают, видят глаза! Ар-р-р!»

По мере того как толпа зевак растет, на место прибывает начальник полиции и пытается увести Клея с улицы на парковку, где от него будет меньше проблем. Газетный фотограф направляет на него камеру, но вместо того чтобы улыбнуться, Клей раскрывает рот в карикатурном вопле. Он замахивается левой, и удар останавливается в нескольких дюймах от камеры.

«Я хорош собой и быстр как молния, – говорит он со своим очаровательным южным акцентом уроженца Кентукки. – Мне всего лишь двадцать два, но я заработаю миллион долларов!»

Левая рука Сонни Листона – таран, а правая – кувалда. Бум! Бом! Бум! Бом!

Он лупит грушу так сильно, что стены ходят ходуном, а руки спортивных журналистов подпрыгивают, пока они выдумывают всё новые красочные синонимы для слова «страшный».

Листон – один из самых грозных противников не для одного поколения боксеров. С его кулаками в пятнадцать дюймов каждый и выпяченной вперед грудью, как перед танка M4 «Шерман», он выглядит бесстрашным и необузданным.

Необузданным настолько, что однажды затеял драку с копом, избил его до потери сознания, стащил у него оружие, спрятал его тело в переулке и как ни в чем не бывало пошел своей дорогой, нахлобучив фуражку полицейского и улыбаясь.

Листон не просто побеждал своих оппонентов – он ломал их, унижал и преследовал в ночных кошмарах.

Сонни Листон был проклятием Америки, черной угрозой, которая уходила корнями в самые ужасные расистские стереотипы белых. И его это полностью устраивало.

«На свете есть хорошие и плохие парни, – сказал он, сравнивая мир с фильмом о ковбоях. – Считается, что плохие парни должны проигрывать. Я изменил это правило. Я победитель».

Узнав, что молодой человек, с которым ему предстоит сразиться за титул чемпиона в тяжелом весе, стоит снаружи общественного центра, где он тренировался, Листон вышел под лучи солнца, чтобы посмотреть на возмутителя спокойствия. Он отмахивается от вытянутых рук фанатов и направляется прямо к Клею, пока не приближается к нему почти на расстояние удара.

Листон останавливается и улыбается.

«Клей, – сообщает он репортеру, – он всего лишь маленький мальчик, которого нужно отшлепать».

В тесном и мрачном номере отеля неподалеку от Международного аэропорта Джона Кеннеди в Нью-Йорке тридцативосьмилетний Малкольм Икс рассказывает свою историю репортеру. Малкольм высокий и худой человек с волевым подбородком. На его носу сидят очки в роговой оправе. Даже улыбка не сглаживает суровое выражение его лица.

По ходу своего рассказа Малкольм отмеряет комнату шагами, присаживаясь только для того, чтобы нацарапать очередную заметку на салфетке. Ему не терпится дожить до седин, чтобы выпустить свою автобиографию. Недавно его исключили из «Нации ислама» из-за неповиновения Элайдже Мухаммаду, лидеру этого радикального движения, и он до сих пор не знает, примут ли его обратно. Несколько месяцев до этого Элайджа Мухаммад поручил своим приближенным не комментировать убийство президента Кеннеди из уважения перед скорбящей нацией, но Малкольм не смог удержаться от высказываний, заявив, что убийство было ожидаемым ответом на насилие Америки во Вьетнаме, Конго и на Кубе. «Я вырос на ферме, – сказал Малкольм, – и меня никогда не расстраивали цыплята, вернувшиеся на насест; они меня всегда радовали». Но были и другие факторы, другие силы, которые вносили раздор между Малкольмом и его учителем.

Малкольм узнал, что несколько женщин, которые работали в «Нации ислама», зачали детей от Элайджи Мухаммада. После того как он рассказал другим членам организации о возмутительном поведении их лидера, это привело Мухаммада в такую ярость, что до Нью-Йорка дошли слухи, будто лидер «Нации» распорядился заткнуть Малкольма Икса навеки.

Всю свою жизнь Малкольм выживал. Он пережил бедность, тюрьму, поножовщину. Он планировать пережить и это.

Именно здесь начинается его борьба за выживание: в гостиничном номере возле аэропорта, в работе над своей автобиографией. Слова придают ему силу. Малкольм не собирался позволить Элайдже Мухаммаду, Федеральному бюро расследований Джона Эдгара Гувера, белым СМИ или кому-либо еще заклеймить его. Он опишет себя и свое новое мировоззрение своими собственными словами и на своих условиях. В Америке зарождается великая революция. Господствующие порядки подвергаются нападкам с яростью, невиданной со времен Гражданской войны. Чернокожие мужчины и женщины пробуждаются и борются за власть. Наступают долгожданные перемены, и Малкольм полон решимости способствовать им – если потребуется, то насильно. И плевать, что скажет Элайджа Мухаммад или кто-либо еще.

В два часа ночи Малкольм покидает отель и едет домой в Куинс. Агент ФБР следит за каждым его движением. Позже в тот же день Малкольм, его жена и три дочери сели на самолет, чтобы отправиться в их первый семейный отпуск. Это тоже было частью плана Малкольма. Он хочет, чтобы мир увидел, что он не безумец-террорист, но отец, муж и слуга Божий, который верит, что Америка может и должна измениться. Он планировал сделать фотографии и путевые заметки для газеты и опубликовать их в очерке под названием «Малкольм Икс, семьянин».

Когда самолет сел в Майами, Малкольма с его семейством ждал автомобиль, чтобы доставить их в мотель для черных в Майами-Бич. Согласно информатору ФБР, за рулем был Кассиус Клей.

Клей кричит, словно одержимый демонами: «У тебя нет ни единого шанса, тебе ни за что меня не одолеть, и ты это прекрасно знаешь!»

Утром перед боем соперники встречаются с прессой, демонстрируют свои могучие тела и встают на весы. Комната для взвешивания пропахла сигаретным дымом, запахом тел и дешевого одеколона. Репортеры еще никогда не видели, чтобы профессиональный спортсмен вел себя так возмутительно. Кто-то даже решил, что Клей окончательно потерял рассудок в страхе перед Сонни Листоном.

Помещение наполнилось гомоном голосов, но громче