— А ты, Дэнни?

Дэнни стянул платок с шеи и вытер им лицо.

— Мне все равно, лишь бы погорячее и побыстрее.

Говорил он высоким и плаксивым голосом, тоже почти не шевеля губами.

Рик, наблюдавший все это время за троицей, оперся на тяжелый костыль и быстро направился к двери в конце стойки.

— Что с ним? — безразличным тоном осведомился здоровяк.

— С Риком? Он был летчиком в Корее. Его сбили в последние дни войны. Двое суток со сломанной ногой он провалялся на рисовом поле, пока его нашли. Началась гангрена, и ногу пришлось отнять. Потом отрезали еще выше. Он прошел уже и не знаю сколько госпиталей, но теперь все в порядке. В этот четверг получит протез. И снова сможет, — Рэд улыбнулся, — танцевать кадриль. Мы с ним частенько шутим. Когда его вытащили с рисового поля, он оглох и онемел. И так вот до сих пор.

— Надо же! — воскликнул здоровяк, но в его приглушенном голосе сквозило все то же безразличие.

Он наклонился, взял из руки молодого платок в горошек, вытер им лицо и положил этот кусок шелка на стойку.

Вдруг раздался тихий, свистящий голосок Доктора.

— У него случился истерический паралич слуховых нервов, из-за эмоционального шока. Синдром Мендеса… Случай относительно частый.

— Док — настоящий врач, — заметил Милч, и в его бормотании проскользнуло нечто вроде гордости.

— Рик — парень что надо, — вновь вступил в разговор Рэд. — Очень мужественный, смелый. Я хорошо знал его отца. Мы выросли вместе и вновь встретились на войне. Я вернулся, а он нет. Мать Рика смылась с одним типом… Я взял мальчугана к себе. И ни разу не пожалел об этом. А мужество Рика — это от его отца.

Дэнни сунул сигарету в угол рта и сделал несколько быстрых затяжек. Доктор нагнулся вперед, чтобы уловить дым, и облизнул губы.

— Слушай, Милч, — начал он. — Нельзя ли мне…

— Нет, — ответил тот. Пока нет. Ты только что покурил. Сам же знаешь, как тебе бывает плохо. Не сейчас, Доктор. Немного можешь ведь потерпеть?

— Если Рик глухой, — сказал Дэнни, — как же он усек, чего мы хотим? — Слова Дэнни как будто выплывали из-под сигареты.

— Он умеет читать по губам, — объяснил Рэд.

Доктор вновь занялся своими орехами. Теперь он их подбрасывал и ловил тыльной стороной ладони, на фаланги пальцев. Когда один орех оказался на стойке бара, Доктор ухмыльнулся. Дэнни щелчком паснул его Доктору.

— Чтение по губам — это очень древнее искусство, — вымолвил Доктор и на миг остановил на Рэде свой взгляд, тут же, однако, провалившийся в пустоту. — Говорят, что турки прокалывали барабанные перепонки плененным крестоносцам. Фицджеральд утверждает, что Клеопатра была совершенно глухой и умела читать по губам. Это подтверждается и некоторыми древними папирусами, хранящимися в Британском музее. Да я недавно читал об этом статью в газете.

Милч приобнял Доктора за плечи.

— Доктор, ты неподражаем, — заявил Милч. — Видел? — добавил он, обращаясь к Рэду. — Он выражается как настоящий медик! Да… В этой маленькой головушке определенно кое-что есть. Это я вам говорю.

Он чмокнул Доктора в лысый череп и хрипло рассмеялся, но в этом смехе не было ни радости, ни веселья. Неожиданно Милч оттолкнул Доктора, взял ломоть хлеба и, чавкая, стал его жевать.

Сладковатый запах жареного мяса распространился по залу.

— Черт! — воскликнул Милч, выставив на обозрение длинные желтые зубы. — Впечатление такое, словно я не жрал дней восемь.

— Будем надеяться, что этот глухарь умеет готовить, — буркнул Дэнни.

Рэд запрокинул голову, будто его ударили прямо в лицо. Он положил свои волосатые руки на стойку.

— Можно бы и повежливее, — сказал он абсолютно спокойно.

— Ладно, ладно, — вежливо промолвил Милч, как бы извиняясь за своего товарища. Он не со зла, так ведь, Дэнни?

Его пальцы стиснули бицепс Дэнни. Тот слегка скривился, лицо его посерело, приняв цвет старого пергамента.

— Так ведь, Дэнни? — спокойно повторил Милч. — Ты ведь мальчик воспитанный, так что извинись.

— Прошу прощения, — рыкнул Дэнни и сделал шаг назад.

— Отлично! — выдохнул Милч. — Мы никого не собираемся обижать. Я всегда говорю: на кой черт вообще людей обижать?

Он снова захрипел, что должно было изображать смех, и взял еще один ломоть хлеба.

Неожиданно раздался гортанный крик:

— Катись к чертовой матери!

Здоровяк резко обернулся. В конце стойки стояла клетка, в которой сидел большущий попугай и хлопал своими желтыми злыми глазами.

— Вашингтон проснулся, — объяснил Рэд.

— Да чтоб он сдох! — прошипел Милч. — Напугал меня до смерти, погань!

Он подошел к клетке.

— Крутой у тебя видок, парень, — сказал он, обращаясь к попугаю.

Милч просунул кусочек хлеба сквозь прутья решетки и тут же завопил от злости и боли, глядя на свой палец.

— Он меня, тварь, ущипнул!

Рэд улыбался.

— Я должен был вас предупредить. Он не любит незнакомых людей. А хлеб вообще ненавидит.

Здоровяк засунул пораненный палец в рот.

— Пошел вон! — заявил ему попугай.

Пухленький Доктор ухмыльнулся. Он сполз со своего сиденья и подошел поближе к клетке.

— Когда-то и у меня был попугай, — промолвил он тихо. — А этот просто прекрасен.

— Он у меня живет уже двенадцать лет, — в голосе Рэда слышалась гордость. — Я его выиграл в кости на судне.

— Лучше бы ты в тот день проиграл, — пробормотал Милч, посасывая палец.

Доктор снова забрался на сиденье у стойки.

— Знаете, — зашептал он, — укус такой птицы очень опасен. Может развиться парацемия. Часто с летальным исходом.

— Да ты что? — застонал Милч. — Шутка, надеюсь?

— Нет, — ответил тот, уставясь на свои орехи, будто он их видел впервые. — Это не шутка, Милч.

— О чем вы? — вмешался Рэд. — Да он нас щипал раз десять, Рика и меня, и, как видите, мы живы.

— Каждому свое, — произнес шепотом Доктор. — В конце концов, помирают лишь один раз.

— Симпатичная тварь! — Милч снова засунул пораненный палец в рот. Ухмыляясь, Доктор удерживал в равновесии один из орехов на указательном пальце.

Вошел Рик и подал дымящееся блюдо Милчу. Тот схватил вилку и нож.

— Приправу! — Рот его уже был набит. — Есть у вас приправа?

Рэд молча подвинул ему бутылку с соусом, и Милч вывалил больше половины содержимого в тарелку.

Теперь и Доктор принялся за еду. Взгляд его все еще блуждал в пустоте, ел он очень размеренно, отрезая по маленькому кусочку мяса. Дэнни ел шумно, совершенно не обращая внимания на желток, стекавший по его подбородку.

Милч взглянул на опустошенную тарелку, рыгнул, полил соусом кусок хлеба и снова принялся работать челюстями.

— Кофе, — прошипел он.

Доктор вытряхнул остатки соуса в тарелку и подобрал его хлебом. В движениях его было какое-то изящество. Рэд налил кофе.

— Надо признаться, твой парнишка и вправду умеет готовить. — Милч тяжело дышал. — Я таких бифштексов отродясь не ел. А ты что скажешь, Док?

Доктор смотрел на Рика, крутившего себе сигарету.

— Слушай, Милч, — прошептал он. — Можно?..

— Да, Доктор, теперь можно. Ты держался молодцом. Но только одну, слышишь? Одну. — Он взглянул на свой палец. — Болит еще, собака!

Маленький Доктор быстро вытащил