Читать «Основание скалы»

…Он молча стоял перед Господином, и смотрел на его ноги. Голос Господина заставлял его дрожать. Ужас, смертельный страх, отчаяние, и самое страшное – презрение к самому себе. Он подвёл Господина…

– Тьяса, ты очень плохо поступил. Ты неправильно поступил. Ты посмел меня ослушаться.

– Нет, Господин, нет! – он едва не плакал. – Я случайно! Клянусь вам!

– Нет, Тьяса, ты меня обманул. И за это мне придётся тебя наказать.

Он, дрожа, опустился на колени, и нагнулся. Первый удар хлыста заставил его до крови закусить губу, второй – закричать, а третий бросил его на холодный мраморный пол Жилища. Он подполз к ногам Господина, и обнял их.

– Господин, я не хотел! Клянусь вам, Господин! Я не подводил вас! Чётвёртого удара не было, и он, дрожа, приподнял голову, осмелясь скользнуть взглядом по ногам Господина, и остановить дерзкие глаза на его поясе. Там висел Свет Бога, и он в страхе принялся лизать ноги своего хозяина. Ибо все знали, что такое Свет Бога.

– Я прощу тебя на этот раз, Тьяса, потому что раньше за тобой не было подобных случаев. Но помни – Господин видит всё.

– Да! Да! Спасибо, Господин! Спасибо! – от радости он принялся кувыркаться по полу, пока нога Господина не остановила его.

– Иди в хлев, и три дня никуда не выходи. Понял меня?

– Да, господин, я понял – он смиренно вышел из Жилища, но тут уже ликование превысило его способность к самоконтролю, и он с радостными криками бросился в хлев, к остальным – рассказать о великодушии Господина…

…Его звали Тьяса. Он был одним из тех, кому невероятно повезло – Господа разрешили ему (ему!!!) посещать их божественные Жилища, и даже иногда давали еду. За это Тьяса должен был собирать у своих соплеменников странные блестящие камни, и нести их Господину. Он с радостью делал это, пока три дня назад, совершенно случайно не перепутал мешок с камнями…

При мысли о гневе Господина Тьяса задрожал, и поглубже залез в тёмный уголок хлева. Если бы не доброта и великодушие, то Господин мог бы отнять у Тьясы Знак! И тогда и он, и его семья, были бы обречены. Господа никогда не промахиваются на охоте…

Тьяса скрутился в клубок, и тихо застонал. О, Крылатые, спасибо вам за то, что дали Тьясе ещё один шанс. Он докажет, что Господин был прав, оставив ему Знак. Он принесёт ему много-много блестящих камней, и Господин сможет дать их Крылатым, и тогда он станет добрый, и не вспомнит про Тьясу…

Он лежал в темноте, дрожал, и думал о своих богах. Крылатые… Они были так красивы! И их боялись даже Господа. Однажды Тьяса видел, как Крылатый накричал на Господина, и тот промолчал. Тьяса испугался, что бог его увидит, и убежал, а Господин отнял Знак у троих его друзей, и отвёз их в степь. Вернулся Господин через два дня, довольный. Один…

Невольно Тьяса начал вспоминать о невероятно давнем времени, когда Господ не было. Как тогда жили? Он не знал. И Тьяса, и его предки до пятого поколения – все служили Господам. Так было всегда.

Постепенно пришёл сон. Тьясе снилось, как он идёт по степи, а вдали стоит Господин. Тьяса знает, что Господин хочет камни, и начинает их искать. Но камней нет, а Господин всё ближе, и ближе. От страха Тьяса падает на колени, и тут видит большой камень. Он поднимает его, и протягивает Господину. И Господин берёт камень! И не убивает Тьясу!…

…Проснулся. На дворе была ночь. Завывал ветер, предупреждая о том, что долгое лето подходит к концу. Это был уже второй Ветер в жизни Тьясы, и он знал, что наступит после лета. Придёт осень, задует бесконечный, холодный Северный Ветер, и прилетят Крылатые. Господа говорили, что один Цикл это почти сорок их «лет». Он не мог понять этого. Он просто знал, что скоро наступит осень, прилетят Крылатые, и ему придётся покинуть тёплый хлев Господина…

Никогда нельзя, чтобы боги увидели Тьясу, или его друзей. Боги могут рассердится, что Господа разрешили таким ничтожным существам, как Тьяса, служить им. И тогда у Господ будут неприятности… А что такое неприятности Господина, знали все. Тьяса невольно задрожал, и погладил блестящий Знак, висевший на груди. Пока он здесь, он в безопасности. Господин сможет защитить Тьясу. Осенью Знак покажет другим Господам, что Тьяса не дикий, что на него нельзя охотится. И может, сам Господин скажет, что он полезный?

– Тьясса… – тихий голос второй подруги заставил Тьясу вздрогнуть. Он протянул руку, и погладил нежную кожу на шее Ньяки.

– Хорошая моя… Я жив, Ньяки! ОН оставил мне Знак!

Ньяки тихо засмеялась, и от смеха проснулась первая подруга, Икьян. Она уселась на пол, и уставилась на Тьясу.

– Ты вернулся!

– Да, хорошая. ОН дал мне шанс исправить ошибку.

– Как он добр! – прошептала Ньяки, нежно проведя рукой по спинному гребню Тьясы.

– Да, ОН добр, хорошие мои. Идите сюда.

Подруги приблизились, и Тьяса с тихим смехом коснулся их шей. Нежное поглаживание привело к тому, что Икьян тихо зашипела. Но Тьяса покачал головой.

– Нет, хорошая, сначала вторая. Нам нельзя сейчас заводить детей.

Икьян вздохнула, и молча смотрела, как Ньяки и Тьяса получали удовольствие. Потом он отпустил вторую, и потянулся к первой. Икьян, конечно, не смогла насладится так, как могла бы, возьми он её по правилам. Но всё равно, Тьяса был отличным зоргом, и Икьян понимала его. Действительно, сейчас не время для детей, а ведь Тьяса тоже получал куда меньшее удовольствие, меняя очерёдность подруг…

На утро зоргии ушли в поля, искать камни для Господина. А Тьяса, оставшись дома, принялся вырезать из дерева идола. Он хотел принести в жертву богам маленького цыву, и тем самым закрепить их благоволение.

На дворе завывал холодный ветер, и Тьяса с тоской понял, что лето кончилось. Отныне многие, многие тысячи дней будет выть страшный Северный Ветер, и Тьяса никогда больше не увидит солнце – ведь ни один зорг не переживёт вторую Зиму.

Он подошёл к двери хлева, и долго смотрел на розовое небо, пока первые свинцовые тучи не скрыли солнце от