ад, то хотя бы подальше от себя. Коктейль из ярости, страха и отчаяния тек по моим венам вместо крови. Интересный факт: хочешь запомнить – обязательно забудешь. Хочешь забыть – будешь помнить вечно.

– Только я это, по делу только била.

Благо, она хоть перестала своими архаизмами говорить! Замучился, ей богу! Тьфу.

И тут Роза Викторовна начала рассказывать:

1958 год, Хатежино

Это был тихий осенний вечер. Бабье лето уже отступило, а зима не успела ещё показать свои права. Я сидела в любимом кресле и вязала Павлику свитерок. Муж мой, как это часто бывало, спал на печке выпимши. Хлопнула дверь в сенцах. Это сынок домой пришёл. Я вышла его встречать и обомлела – в руках у него было что-то ужасное. С рук сына капала красная, такая мерзкая кровь.

–Все, мамуль! – улыбаясь, сказал сын. – Больше некому у нас сало воровать!

Отстраненно подумалось – сейчас ковёр замажет… А кровь отстирать тяжко. Мои руки сами потянулись к ремню. Первых пару ударов я и сама не помню. Слезы застилали глаза, а в мозгу билась одна-единственная мысль – я ужасная мать. Я воспитала монстра. На секунду остановившись, я увидела панику в глазах сына.

–Никогда, слышишь! Не смей убивать животных, если это не для питания. Котенок не виноват в том, что мы оставляем сало на виду. Здесь только наша вина, – последние слова я проговорила невнятно из-за слез.

–Мамочка, но я думал… – в его глазах плескалась жгучая обида.

–Нет, сын. Не оправдывайся. Сделанного не воротишь. Просто запомни этот урок. Назовём его "Не убий".

Сын выдохнул и подлетел ко мне, я обняла его и, поглаживая по голове, сказала:

– Прости меня, малыш. Но так ты лучше запомнишь…

Мы долго обнимались и плакали. Он от жалости к мертвому малышу, а я от ненависти к себе. Знаю, по-другому было нельзя, но от этого не менее тошно.

Когда сын отстранился, на меня напал истерический смех – Павлик так и держал трупик в руках, нежно прижимая к себе. Теперь в крови был не только ковёр.

***

– Так и жили… – в голосе слышалось облегчение. Рада, что все, наконец, закончилось?

Успокоившись, я сбросил скорость.

– А с мужем честна была? – подстраиваясь под её манеру речи, спросил я.

– Была, сынок. А как не быть-то? – вздохнула она. – Я ж перед богом клятвы давала.

– А муж?

– А муж пил, бил, да по бабам ходил, – горько усмехнулась бабуля.

– Скажите, Роза Викторовна, честно только. Плохое кому делали?

– Я тебе, сынок, так скажу: делала я всё по чести. А вот плохо ли, хорошо ли – это уже не мне решать, – сказала она, источая такой аромат уверенности, что даже я, заядлый скептик, проникся.

***

Я отвез её в рай. В плохом, если его можно таковым назвать – она неизменно раскаивалась. Детей, опять же, воспитала отличными людьми. Она заслужила хорошей жизни! Хотя бы после смерти…

После ухода бабушки я еще долго не мог прийти в себя. Думал. Сколько их осталось таких, выживших несмотря ни на что? Ни войны, ни смерти родителей, ни голод… Ничто не смогло их сломить! Они выживали не спрашивая себя: "Зачем я здесь? Какой смысл в этой жизни?". Они просто жили, довольствуясь тем, что у них было.

Я сделал радио погромче и закурил, недоумевая – это что сегодня, день русских песен? Приятный мужской голос пел “Поцелуи падали, падали, падали…” Я выкрутил звук на полную громкость и с наслаждением затянулся. Увлекшись текстом песни, я совершенно пропустил звук сообщения на рабочем планшете. Сообщение гласило: “Даяна, пять лет, автомобильная авария.” Ох,скольких проблем можно было бы избежать, если бы я только прочел это сообщение вовремя…

– Здрасьте! – произнес звонкий голосок прямо над моим ухом, и меня буквально снесло волной восторга и воодушевления.

Я дернулся от неожиданности и тут же зашипел – "Черт бы побрал мою нелюбовь к крышкам! Слава богу, кофе уже остыл, иначе быть бы мне бездетным… Стоп!". Хлопнул я себя по лбу. "Я же мёртвый! И с каких пор в таких песнях разговаривают дети?". И тут же тихонько рассмеялся. Померещилось, наверное…

– Дядь, ты смеёшься, потому что написал в штаны? – заинтересованно, совершенно без издевки, спросила белокурая девочка, сунув голову между кресел.

"Так! Нужно срочно выходить из этого состояния задумчивости, иначе девочка начнет думать, что я сумасшедший. Стоп!" – я застыл, повинуясь своему же мысленному приказу. До меня начало доходить, что детский голос вовсе не плод моего воображения или отвратительного слуха.

«Девочка? Мертвая? На заднем сидении? Мертвая? Она выглядит какой угодно: любопытной, смешной, умной, но никак не покойницей! Да, все мои пассажиры выглядят живыми. Да, я знаю, что дети тоже умирают. Но… Чёрт! Я ведь еще не… Я к этому не готов! Нет, нет и нет!» – меня захлестнула тошнотворная паника, вперемешку с острейшим ужасом. Аж язык запекло, чесслово!

– Девочка, ты зачем к незнакомому человеку в машину села?! – строго рявкнул я. Малышка даже не почесалась от моего сурового (как я думал) тона.

– Мне дедуля сказал. Он вот тут стоял, – весело указала она куда-то на проезжую часть. Деда там не было. Зато там лежала… Лежало то самое чудо, сидящее в моей машине. Ошарашенность волной сбила меня с ног.

“Нет, нет, нееет, никого не надо менять, ни тебя, ни меня…” – слышалось из динамиков. Я сделал громче, чтобы немного заглушить ужас и рой тошнотворных мыслей. Резко повернув ключ в зажигании, я, стараясь не делать лишних движений, поехал прочь от этого места.

Перед глазами стояло маленькое тельце, распластанное на асфальте. Волосы, что девочка крутит в данный момент, тонким слоем размазаны по асфальту – как маслом по батону. Багрово-красные пятна под её головой и неестественно вывернутой ногой…

Проехав около километра, я остановил машину, уменьшил громкость музыки и обернулся:

– Тебя как зовут? – вздохнув и почесав голову, устало спросил я.

– Дей, а тебя как? – Дей? Что за странное имя? Полагаю, полное звучит “Даяна”? Ладно, при случае поинтересуюсь. А если так, судя по её имени, я сейчас в Англии.

Давно же я на родине не был… Ну хоть после смерти путешествовать могу. Я и при жизни хотел, да вот некогда было… Сейчас же, место дислокации могу определить только по именам да лицам. Редко когда я, как сейчас, мог ясно увидеть окружающий мир. Только когда он, мир то есть, непосредственно связан с мертвецом.

– Тристан. Значит так, Дей, слушай внимательно: я очень плохой дядя. Очень-очень плохой. Я маньяк, понимаешь? – скорчил я злую рожицу, пытаясь её напугать. Но, то ли она не из пугливых, то ли я актер хреновый. – Ты должна прямо сейчас выйти из моей машины и бежать домой! Ты меня поняла?

– Тристан? – как будто не услышав