— Они из супермаркета, сама я, увы, пеку плохо.

— Не стоило, что вы… — произнесла Бьянка.

Жаклин улыбнулась.

— А почему вы говорите «запятнала»? — спросил Фабиан.

На нем были те же штаны на подтяжках, застиранная футболка и кепка с логотипом «БМВ» — сильный контраст с платьем Жаклин, открытым, блестящим и почти прозрачным.

— Потому что это так называется, — ответил Вильям. — Игра в пятнашки.

Фабиан посмотрел на него как на дурака:

— Она называется «догонялки».

— Она может называться по-разному, — заметила Жаклин.

Я подтвердил:

— Когда я был маленький, мы говорили «ловитки».

Фабиан посмотрел на меня так же, как только что смотрел на Вильяма.

— Ну, не будем вам больше мешать, — сказала Жаклин.

Я сказал, что они не мешают.

— Вы будете здесь что-нибудь менять? — спросила она, обводя взглядом сад.

— Думаю, да, — ответил я. — Но это подождет до следующего лета.

— Конечно. У вас, наверное, много дел. Так всегда после переезда.

— Это наш первый дом, — объяснила Бьянка. — Раньше мы жили только в квартирах, так что сад — это действительно нечто совсем новое для нас. Но разумеется, все всегда хочется переделать по-своему.

— Не трогайте вон ту яблоню! — махнул рукой Фабиан.

Мы с Бьянкой посмотрели на узловатое дерево в углу сада со стороны улицы.

— Это было любимое дерево Бенгта, — сказал Фабиан. — Он посадил его, когда построил дом, в семьдесят шестом году. Яблоне столько же лет, сколько моей маме.

Щеки Жаклин слегка порозовели. Я отвернулся. Она была такая красивая, что я не мог смотреть на нее в присутствии Бьянки. На ней как бы не было ни единого нейтрального места, на котором можно было бы спокойно остановить взгляд.

— Фабиан был очень близок с Бенгтом, который жил здесь раньше, — добавила Жаклин. — Он был для Фабиана как родной дедушка.

— Понятно, — произнесла Бьянка.

Фабиан подозрительно на нас покосился:

— Почему вы сюда переехали?

— Фабиан! — одернула его Жаклин и извинилась: — Он иногда бывает слишком любопытным.

— Любопытство — это хорошо, — ответил я. — Оно позволяет научиться чему-то новому.

— Верно, — сказала Бьянка и толкнула меня локтем.

Я нередко поддразнивал ее из-за страсти к всевозможным расследованиям.

— Но все-таки почему вы сюда переехали? — нетерпеливо повторил Фабиан.

— Я буду работать в здешней школе.

Жаклин просияла:

— Вы учитель?

— Физкультуры.

— Вот как!

Белла вспомнила про пластырь, а Бьянка знала, в какой из многочисленных коробок он лежит.

— Вы много тренируетесь? — спросила Жаклин.

Она осмотрела меня с головы до ног так пристально, что я покраснел, и Жаклин отвела взгляд.

— Не столько, сколько хотел бы. Все успеть трудно.

— Думаете? — улыбнулась Жаклин.

— Тогда вы, наверное, будете моим учителем, — предположил Фабиан.

— Надеюсь.

— Ну, мало ли.

— Фабиан пойдет осенью в эту школу. В седьмой класс. Не могу поверить, что мой мальчик уже старшеклассник.

Ее глаза блеснули. В том, как они с сыном смотрели друг на друга, было что-то особенное, но я не мог понять, что именно.

— Ну, теперь нам действительно пора, — сказала Жаклин и открыла калитку.

— Хорошего дня! — ответил я.

— И спасибо за булочки! — добавила Бьянка, которая наконец отыскала упаковку пластыря.

— Пустяки! До свиданья! — Жаклин помахала рукой из-за забора.

— Кажутся вполне приятными, — прокомментировала Бьянка.

Я поцеловал ее в щеку:

— Да, более чем. Но я надеюсь, что мне не придется работать в классе у Фабиана. Учить соседа — не самый лучший расклад.

Бьянка рассмеялась:

— А я тебя предупреждала. В таких местах это обычное дело. Сохранять анонимность тебе отныне не удастся.

— Так, фасад мы сейчас трогать не будем! — заявил я.

— Конечно не будем. Мы просто побелим комнаты — три спальни и кухню.

Краска уже стояла во дворе.

— А пятнашек больше не будет? — спросил выбежавший из-за дома Вильям.

— Мы с папой идем красить стены в доме, — ответила Бьянка. — А вы пока сами немного поиграйте.

Я уже поднял ведро с краской, когда калитка за моей спиной снова открылась.

— Здравствуйте, здравствуйте!

Женщина лет семидесяти с любопытством глазела по сторонам.

— Я хотела сказать только: «Добро пожаловать на Горластую улицу!» — произнесла она и протянула руку. — Гун-Бритт, живу в доме напротив.

Пожав руку Бьянке, она заговорила, понизив голос:

— Я подумала, что вам стоит познакомиться с кем-то еще из нашего квартала. Тут не все такие, как эти. — Она сделала легкий кивок в сторону дома Жаклин и Фабиана и продолжила: — Но в целом здесь очень славно. Все помогают и заботятся друг о друге. Уверена, вам у нас понравится.

Я видел, что Бьянка с трудом сдерживается. Она такое не выносит. Проблемы с соседями, сказала она однажды, — это как рулетка: никогда не знаешь, что выпадет. Она никогда не любила выставлять напоказ свою жизнь и оберегала личное пространство. Одним из достоинств нового дома были как раз высокая изгородь из туи и калитка.

— У нас обо всех сложилось очень хорошее впечатление, — произнес я и улыбнулся немного шире, чем требовалось.

— Да-да, не буду вам мешать, — сказала Гун-Бритт. — Я понимаю, сколько всего вам нужно сделать.

Но уходить она при этом не торопилась. И только когда я снова взялся за ведро с краской, Гун-Бритт повернулась к калитке со словами:

— Ну что ж, пойду! Увидимся.

Едва дождавшись, пока она скрылась из вида, Бьянка подошла к калитке и потрогала задвижку:

— Может, повесим здесь замок, как думаешь?