— Я позвоню Гун-Бритт, — говорю я. — Они с Оке пока побудут с вами. А я скоро вернусь.
— Хорошо, — отвечает Вильям и берет сестру за руку.
— Мама тоже вернется? — тревожно спрашивает Белла.
Я обнимаю их и пытаюсь успокоить.
Когда я сажусь в машину, ко мне подходит Жаклин. Ее движения замедленны. Она моргает, сглатывает, подносит руку ко рту.
— Я… я… это произошло так быстро. Она просто появилась из ниоткуда.
Мне нечего сказать. Я закрываю дверь и включаю двигатель. Когда машина трогается, Уле приходится отойти в сторону. Я разворачиваюсь, и из зеркала заднего вида на меня смотрят растерянные лица детей. Они машут мне; машина, миновав живую изгородь из туи, выезжает на «большую» дорогу.
Я нажимаю на газ.
Руки дрожат, колени подпрыгивают. Вижу только асфальт впереди, чуть дальше все словно стерто. В голове страшная картина. Закрытые глаза Бьянки, посиневшие губы, опухшие раны и ссадины.
Склонившись к рулю, выезжаю на трассу. Отчаянно сигналю «фиату», который собирался перестроиться в мою полосу, когда я со свистом проносился мимо. Вынимаю мобильник и набираю Гун-Бритт. Каким-то странным образом мне удается объяснить, что случилось. Телефон замолкает.
— Алло? Вы слышите?
— Подождите, — говорит Гун-Бритт и зовет Оке. Видимо, она прикрыла телефон рукой, слышно как издалека. Говорит, что она «так и знала».
Что, черт возьми, она могла знать?
— Жаклин наверняка была пьяной, — громко раздается у меня в ухе. — Как думаете?!
— Она слишком быстро ехала.
Все жители Горластой улицы заезжают в общий двор медленно, как улитки. Все, кроме Жаклин.
— О господи, — произносит Гун-Бритт. — Бьянка!
Я прошу ее поскорее пойти к нам, присмотреть за детьми и не подпускать к ним Жаклин и Улу. Обещаю позвонить, как только что-то выясню.
— Я буду молиться за Бьянку, — говорит Гун-Бритт.
Заезжаю в Лунд на повороте у «Новы» и дальше по Северному кольцу. При виде меня водители притормаживают, гадая, что случилось. Минутная встряска, отзвук драмы среди будней. Через пять секунд они, как обычно, едут дальше, а вот моя жизнь остановилась.
Как она могла не заметить Бьянку? В общем дворе невозможно никого сбить.
В следующее мгновение я сам уже еду так быстро, что теряю контроль и машина задевает поребрик. Парктроник пищит, и я не удерживаюсь от ругательств.
Внезапно я вижу перед собой указатель приемного отделения «скорой». Быстро поворачиваю руль и выезжаю на узкую встречку. Парень с бакенбардами и в вязаной шапке успевает отскочить от края тротуара, иначе я бы его протаранил.
Он возмущенно жестикулирует, но мне сейчас не до этого. Припарковавшись в кармане, я отстегиваю ремень безопасности.
Несчастный случай.
Это должен быть несчастный случай.
4. Микаэль
До катастрофы
Лето 2015 года
Мы с Бьянкой мечтали о доме. Когда родилась Белла, стало понятно, что в квартире на Кунгсхольмене скоро станет тесно. Да и город больше не привлекал. Все, что казалось соблазнительным (развлечения, ночная жизнь, ритм городской жизни), теперь только отнимало силы и заставляло нервничать. Бьянка хотела, чтобы дети выросли в собственном доме, в тихом пригороде, так же как это было у нее. Мы посмотрели варианты за городом — всюду требовались миллионные взносы, а мы не были готовы отдавать за жилье семьдесят процентов месячного бюджета.
Вспомнили о Сконе. Ни у нее, ни у меня там никого не было, но нам нравились необъятные просторы тех мест и близость к границе с остальным миром. Мне казалось, что жизнь на юге страны течет немного медленнее. Самореализация и карьера там не так важны, можно просто наслаждаться каждым днем.
— Сконе? Мне там всегда нравилось, — сказала Бьянка.
Чёпинге мы выбрали отчасти по финансовым соображениям и в какой-то мере из-за работы. Во-первых, цены на недвижимость там оставались вполне подъемными, а во-вторых, я потерял работу в Стокгольме, а школа в Чёпинге искала учителя физкультуры.
Со Стокгольмом нас больше ничего не связывало. Родители умерли, работы не было. Мои старые друзья жили в Гётеборге, а Бьянка уже давно почти не общалась со своей сестрой. Мы стали родителями, так или иначе надо было что-то менять, вступать в новую фазу. Почему бы не сделать это на новом месте?
Это было что-то вроде приключения. Сжечь мосты и начать все сначала.
И мы поехали смотреть дом в сконской глубинке к западу от Лунда, о существовании которой я не подозревал все мои сорок лет. В доме было все, что нужно, и даже больше. Бьянка часто повторяла, что главное — планировка, а не число квадратных метров. Она понимала все тонкости — десять лет работы риелтором не прошли даром.
— Возможно, понадобится поменять пороги, но, согласитесь, у дома есть все шансы стать домом мечты, — сказал нам маклер.
Бьянка согласилась.
— А как соседи? — спросила она.
— Никаких проблем, — засмеялся маклер.
Он, наверное, подумал, что она пошутила.
— Все здешние жители — простые, скромные люди.
В машине Бьянка положила руку мне на бедро:
— Ну что, делаем первый взнос?
Дом ей очень нравился. Конечно, надо поменять кухню, покрасить стены и отциклевать в гостиной паркет в елочку. У пожилого мужчины, который жил в доме раньше, была жесткошерстная такса, которая поцарапала пол. Собаку похоронили под едва заметным деревянным крестом где-то в глубине сада. Сам хозяин таксы умер несколько месяцев назад, и его, как заверил маклер, похоронили не на участке, а где-то в другом месте.
В общем, в первые выходные после праздника летнего солнцестояния в нашей новой гостиной уже стояли коробки с вещами. В детских я скотчем прикрепил на окна простыни, пока мы не поменяем жалюзи.
— Нам здесь будет хорошо, — сказала Бьянка и обняла меня на маленькой деревянной лестнице за стеклянной дверью в сад.
— Тут так тихо, — сказал я. — Слышишь?
Ни проезжающих машин, ни голосов — только ветер шелестит листвой.
Ночью мы занимались любовью, как раньше, еще до рождения детей, такого у нас не было целую вечность. Новая эра. Новый дом, новое место, новый воздух.
Бьянка громко застонала. Закрыла изумрудно-зеленые глаза.
— Детей разбудишь! — прошептал я в ее потную шею.
— Ну и пусть, — выдохнула Бьянка.
— А если соседей? — рассмеялся я.
На следующий день, когда мы все играли в саду в пятнашки, Белла споткнулась и упала. Я подул ей на колено и убрал с него травинку.
— Пластырь, — заканючила Белла.
Я пошел в дом рыться в коробках, а Бьянка и дети продолжили играть. Я перерыл половину нашего имущества, но ничего не нашел и вернулся в сад слегка раздраженный. У калитки стояли новые соседи. Жаклин и ее сын.
— Извините, если побеспокоили. Мы только хотели поздороваться, — сказала Жаклин.
Из-за дома выбежали Белла и Вильям, Бьянка их догоняла.
— Запятнала! — крикнула моя жена. — Теперь Вильям!
Она заметила гостей только после того, как я кашлянул.
— Ой! — воскликнула она с улыбкой и остановилась рядом со мной.
Вильям ее тут же запятнал.
— Это Жаклин и Фабиан, — сказал я. — Они живут в пятнадцатом доме.
Бьянка поздоровалась, а Жаклин протянула пакет с коричными