Вадим лениво открыл глаза. Вставать было лень. Но стук в дверь, который не прекращался целую минуту, заставил оторвать свою задницу от такой тёплой и уютной раскладушки. Вадим посмотрел на часы: пять тридцать восемь. Сука! Какой дебил припёрся в такую рань? Ну, что за люди!? Вадим медленно подошёл к двери, открыл её, и закатил глаза. За дверью стоял Заноза. Мужичок лет сорока пяти, невысокого роста, примерно, под метр шестьдесят, неприятной внешности, с кривым носом, с синяками под глазами и, жуть, какой надоедливый. Вот прямо живая Заноза в заднице!

— Чё надо? — без приветствия бросил Вадим.

— Здравствуйте, Вадим, — Заноза, почему-то, постоянно обращался к Вадиму на «Вы», хотя был его старше почти в два раза, — А помните Вы мне два дня назад дали такой маленький пакетик со всякими наиприятнейшими веществами..

— Ну, — раздраженно протянул Вадим, — ближе к делу!

— А могли бы Вы мне дать ещё два пакетика? Уж очень аромат приятный… ну… вштыривает хорошо, так сказать…

— За даром не дам!

— Само собой, — Заноза протянул руку с горстью патронов, — вот, здесь тридцать. Хватит?

— Допустим. Ща, подожди.

Вадим развернулся, подошёл к столу, выдвинул ящик, нашёл там пару пакетиков с жутко воняющим дерьмом и вернулся к Занозе.

— На. Патроны гони! — протянув пакетики Занозе, буркнул Вадим. Тот жадно забрал пакеты себе и отдал патроны.

— Премного благодарен Вам, Вадим Алексеевич. Век Вас помнить буду, и дай Бог Вам здоровья…

— Вали давай! Спать мешаешь! — как отрезал Вадим и закрыл дверь.

«Ну, что за алкаш! Приспичило, ведь, в пять утра тащиться, второй раз за неделю! Пристрелил бы, как собаку, да патронов жалко!» — Вадим вернулся к раскладушке, лёг и через три минуты забылся сном.

Он был контрабандистом, известным на всём Цветном Бульваре своей дурью. Сам он этого не употреблял, не по его принципу это было: кидать всякую гадость себе под губу. Вадим был приятной внешности, с хорошим финансовым положением, во многом благодаря своему бизнесу, имел АКСУ на всякий случай и три магазина к нему. Также на Цветном Вадим был едва ли не самым метким стрелком, то ли талант у него такой был с рождения, то ли в тире местном наловчился. Раньше Вадим зависал там днями, и выигрывал достаточные количества патронов на то, чтобы питаться потом целую неделю. Проблем у Вадима и со здоровьем не было. Качался у себя в комнатке, как только можно было, из-за чего имел превосходное телосложение с рельефными мышцами. А что, пьяни всякой на Цветном хватало, нужно было держать себя в форме, чтоб отпор дать, если придётся. Драться Вадим тоже умел. Его в детстве отец этому учил, а затем отчим, и на бокс он ходил до Катаклизма, поэтому мог за себя постоять.

Родился Вадим ещё до Катаклизма, в 2005 году, и сейчас ему было двадцать восемь лет. Тогда Вадим даже и не подозревал, что в Тот день он последний раз видел мир таким красивым, каким он там был. В Тот день он шёл в гости к деду. Само собой, тогда дед сопровождал внука, и это его решение спасло жизни им обоим. Дед решил добираться до своего дома на метро, так было быстрее и дешевле. В Тот день только они вдвоём из всей семьи уцелели, спустившись в метро. У деда было слабое сердце, поэтому он скончался спустя два года после Войны, оставив внука одного. И Вадим остался выживать в этом ужасном и злом остатке мира, сохранившимся в метро.

Поспал Вадим все равно мало. На Цветном тихо было только ночью, в промежутке с трех до шести утра, и когда какая-нибудь группа местных бугров не напивалась в хлам, после чего на станции стоял такой гул, что спать было невозможно. Жить на такой станции — врагу не пожелать, но зато на этих алкашах можно было построить свой бизнес, что Вадим и делал успешно. Раньше на Цветном жил друг Вадима — Захар. Они дружили с самого детства, почти сразу после смерти деда. То, что у Вадима помер дед, прослышала местная шпана, и вскоре они начали докапываться, издеваться над ставшим сиротой Вадимом. Как-то раз, после очередной насмешки, Вадим не выдержал, взял железную палку, и резко ударил ею «главаря» шайки, того, кто больше всех насмехался над Вадимом. Здоровяк, не ожидавший такого поворота событий, упал и лежал на полу, сморкаясь кровью. Подчиненные его опомнились и попытались проучить Вадима, хорошенько избив паренька. В шайке было человек шесть, считая здоровяка, и пятеро пацанов с разных сторон зажимали Вадима в круг. А потом, в один момент, вся шайка набросились на сироту. Первые минуты Вадим пытался дать отпор, но что он, десятилетний мальчишка, мог сделать с двенадцати и тринадцати летними пацанами, которые били и смеялись над его сломанным носом, над тем, что на глазах мальчика выступили слёзы, и над его никчёмностью.

Они методично избивали его, но вдруг на одного из шакалов внезапно обрушился мощный удар монтировки, угадив пацану прямо в затылок. Тот упал, схватившись за затылок, и был не в силах встать. Потом в лицо соседнего прилетела та же монтировка. Второй пацан сразу же упал, завыл, и лицо его залилось кровью. Все обратили внимание на нового участника сражения. Это был Захар, постарше Вадима на два года. Тот стоял с окровавленной монтировкой и набычено смотрел на трёх других шакалов, как бы спрашивая взглядом: «Кто следующий?». Получить в лицо монтировкой никто из шакалов не хотел. Они медленно начали подступать к Захару, осторожно, чтобы не получить такой же удар в лицо, как прилетел их друзьям. Но за спиной у Захара, будто из ниоткуда, вырос его отец, и члены шайки, оценив обстановку, решили ретироваться целыми и невредимыми. Так Вадим и Захар подружились.

Друзья каждый день гуляли по станции, рассказывали о своей прежней жизни, о любимых героях, играх, где и как жили, где учились. Больше всего друзьям не хватало игрушек, которыми они играли до Катастрофы. В метро игрушек было очень мало, и люди мастерили их сами. Машинки, самолётики, танки — все это мастерилось из подручных деталей и дарилось какому-нибудь ребёнку. Дарить что-либо всегда приятно, особенно детям. Смотреть на счастливые детские глазёнки, слышать