Белозар замолк и не говорил уж более. Зарницами озарилось на Юге небо, сияющая зеленая пелена укрыла звезды. Всполохи света играли и переливались, то ярче вдруг светились, то волной бежали, то гасли, чтобы вновь озарить небосклон таинственным огнём.
- Вестники Ирия совсем близко, - прошептал один из волхвов.
И видели волхвы, как ещё ярче засияло небо, заиграл цветами бархат ночи и заплакали звезды. Две капли Света опустились подле меркнущего костра, рядом с Белозаром. Звездный свет коснулся земли, и перед волхвами предстали птицы необычайной красоты. Голова и грудь - как у прекрасных дев, оперение одной сверкало золотом, другая же была облачена в серебро. Мягко обняли птицы Белозара, уложили бережно на землю. И полилась песня, и мелодия звуков золотых ворожбой укрывала усопшего. Стоявшие поодаль волхвы медленно, чуть дыша, опустились на ступени капища. Песнь завораживала, уводила за горизонт, в страну, где счастье правит...
Когда первый луч солнца пробудил лес от ночного сна, в древнем капище царила тишина. Огонь потух давным-давно. И лишь полная воды чаша стояла в центре святилища.
_
Через бескрайнюю тайгу пролегала дорога из Южного Предела к Ледяному Морю, в великий Солнцеград. Путь был долгим и сложным.
Торговый караван с южных земель много дней шёл по дороге, ведущей через дремучий лес, когда лошади остановились недалеко от святого места. Один из пилигримов, стражник в доспехах, в поисках места для лагеря забрёл в древнее капище. Он почтил Богов, помолился Матери-Земле. Когда святое место покинуть собрался, увидал деревянную чашу, которая стояла подле кострища. Сосуд украшали руны, значения которых воин не знал. Он поднял чашу, и легкий туман стек с серебристой глади воды. Почудилось путнику, будто бездонная пропасть сокрыта в глубине сосуда, и глядит на него Нечто из толщи воды. Испугался человек, но взора отвести не мог. Как заворожённый смотрел на воду, долго смотрел, пока не одолела его жажда великая. Спасение лишь во тьме сосуда воин видел. Испил воин воды студёной, и небывалое видение предстало перед ним. Будто мир огнем охвачен. Бушует зверь – трехглавый морской змей. Солнцеград разрушен, волхвы – без сил. А на троне - человек, кто свою душу заключил во тьму…
___
[1] Капий – название идолов богов в Сваргорее. От слов «капище», «капь».
[2] Одеваться в златое – выражение, употребляемое в Сваргорее, синоним «умереть».
[3] Златые края – Ирий, рай для умерших.
Часть I. Глава 1. Слово
Он держал путь через тайгу. Опасное путешествие. Мало кто отваживался сворачивать с дороги и отправляться в самую чащу. Древние могучие леса, ровесники Богов, бережно хранили свои тайны. Лишь привеска из белого дерева, выструганная и заговоренная любимой, отгоняла мавок и других обитателей чащоб. Путник слышал их шепоты, видел светящиеся зеленые глаза, чувствовал страх, насылаемый русалками. Но никто из лесных духов не отважился приблизиться к человеку, которого хранил березовый оберег. Ночами, когда становилось совсем худо, и звуки леса сводили с ума, оберег светился мягким светом и дарил тепло.
Много дней спустя лес сделался совсем темным, непроглядным и сырым. Вековые хвои плотно сомкнули над головой колючие ветви. Сизый туман стелился по земле. Лес замер. Не слышно ни пения птиц, ни зверей, ни даже шепота духов. Путник остановился и посмотрел на оберег: подвес светился, будто ночью - выжженный на дереве солнечный щит горел огнем. Цель близка. Страх окружил холодом. Хотелось повернуть назад. Но путешественник лишь вздохнул, помолился Сварогу и продолжил путь.
От каждого хрустящего шага замирало сердце. Ветви настолько плотно сплелись, что царапали лицо и одежду. Бурелом стал почти непроходимым. Паутина, белая, клейкая, цеплялась, застилала лицо, опутывала руки. Пахло плесенью и гнилью в сумеречном лесу: солнечный свет не мог пробиться сквозь дремучие заросли. Отчаянье уже завладело путником, когда лес вдруг расступился и открыл взору небольшую поляну. Странник замер, прислушиваясь. Тишина. Звенящая. Темное место. Еще более зловещее, чем непроходимый лес. Неведомая сила и страх затаились у поверхности черного, заросшего тиной озера, которое, будто огромное блюдце, лежало в самом сердце перелесья. Серебристый туман окутывал старый покосившейся терем, стоявший на деревянных кольях в центре водоёма. Назад пути нет. Путник знал, что тот, кто доберется живым до сердца тайги, без позволения хозяина уже не вернется домой.
С молитвой Сварогу странник вышел из леса. Солнце почти село, и небо светилось теплым золотом. Свет Даждьбога-Хорса вселял надежду.
Человек медленно пошел к терему. С каждым шагом воздух становился холоднее, движения давались труднее, будто во сне. Морок. Нельзя поддаваться страху, что предательски звал повернуть назад. Вернуться уже нельзя. Но идти вперед становилось все сложнее: сварогину[1] казалось, что каждое его движение, каждый шаг отнимает много сил. Будто тело сделалось железным, стало неповоротливым и тяжелым. Путник сбросил с плеч поклажу.
С трудом переставляя ноги, спотыкаясь, сын Сварога добрался до зеркальной поверхности воды. Только сейчас он заметил, что не оставлял следов: ни одна травинка не шелохнулась под поступью его ног. Теплый свет оберега померк. Отец Сварог… Нельзя так страстно желать то, что не предначертано Богами. Теперь же собственная обида своей же погибелью и станет…
Обессилев, путник упал на колени. Мысли сделались тяжелее тела. Вот, значит, какой будет смерть его: сгинет без вести брат царя Солнцеграда в черном болоте. Так и надо. Поделом. Не достоин он править Сваргореей, не достоин ходить по земле. Сварогин перевел взгляд на зеркальную гладь воды. Из озера смотрел не него уставший человек. Глаза ввалились; длинные, некогда черные, будто смоль, волосы были белее снега. В ужасе глядел мужчина на свое отражение, не мог отвести взгляд от безглазой смерти. Это морок. Это - не его лик. Это все проклятое место. Закрыть глаза не выходило: жуткий, чужой образ будто звал. Не в силах более противиться зову, странник коснулся воды. Холодная мокрая рука обхватила запястье.
- Зачем пришел? – прошептало озеро, еще сильнее сжав илистые пальцы.
От ужаса странник не мог вымолвить и слова.
- Боишься, - шептала вода и тянула к себе. - Маленький человек. Не достоин ты ответ держать перед хозяйкой моей.
«Даже проклятое озеро считает меня маленьким человеком! – думал сварогин. – А я – князь, брат самого царя. Старший брат!» Обида и злость на весь белый свет отгоняли страх.
- Я не за смертью пришел, - дрожащим голосом ответил путник. - Я дары принес.
Озеро рассмеялось, подернулось рябью, отчего лик его расплылся будто маслянистое пятно.
- А это уже не тебе решать, сын Сварога, - захихикала вода, сжав запястье гостя мертвым хватом. Озеро вспенилось, зашипело и резким движением сорвало оберег с воротника пленника. -