Читать «Вечерняя звезда»

© Соловьева Е., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Я проснулась оттого, что кто-то присел на край моей кровати. У него светились глаза. Жёлтым, как диоды с температурой накаливания от трёх до пяти тысяч кельвинов. Остальное растворилось во тьме. На мой крик соседи выразительно постучали по батарее.

В комнате, разумеется, никого не было.

Пошла на кухню, выпила воды. Керамическая плитка холодила босые ступни, возвращая в реальность. Но сон был неотличим от яви! Мне снилась спальня, уличные фонари пробивались сквозь занавеску, и кто-то сидел на кровати… Деликатно, на уголочке.

Конечно, он мне тоже снился, убеждала я себя. Легла, укуталась одеялом. Наволочка вкусно пахла морозцем.

Почему чистая наволочка всегда пахнет морозцем?

Додумать эту мысль я не успела: голову уже затопил сонный туман, прямоугольник окна смазался, веки сомкнулись, и… он появился снова. Только я собралась побить прошлый рекорд громкости, как незнакомец прижал к скрытому мраком рту мохнатый когтистый пальчик и грустно покачал головой.

Я с трудом разлепила губы и прохрипела:

– Вы кто? – почему-то решив обратиться к ночному кошмару на «вы».

– Мне запрещено называть своё имя, сударыня, это – часть моего проклятия, но вы вправе выбрать, какое нравится вам. И я приму его.

Я заметила печаль в огромных, чуть раскосых глазах. И услышала скорбный вздох.

У него был чарующий баритон такого редкого тембра, что захотелось спросить, не исполняет ли он партию Вольфрама фон Эшенбаха в «Тангейзере», а если исполняет, то, может быть, споёт мою любимую «Abendstern»[1].

– Вы позволите называть вас Вольфрамом?

– Вольфрамом? Хм… Никогда не слышал этого имени.

Его голос нужно было записывать, чтобы потом засыпать с диктофоном под подушкой.

– Но не вижу никаких препятствий, – поспешил заверить он. – Зовите, пожалуйста. Только не будете ли вы так добры объяснить, что оно значит?

– Чёрный волк. Цвета ворона, если быть точной.

Он вздохнул ещё более скорбно.

– Вам не нравится?

– Почему же, нравится. А вас как зовут?

Меня зовут Лиза. Всё моё детство прошло под непрерывное «Лиза-подлиза» и «Лиза-зализа». Согласитесь, это слабо вдохновляет. А я мечтала об имени Симона, как у моей любимой актрисы старого кино Симоны Синьоре. Знаю, есть актрисы красивее и талантливее, но сердцу не прикажешь. В нашей семье уже была одна Лиза – моя прабабка, Елизавета Сергеевна, женщина ничем не примечательная, кроме ужасного характера. Слава богу, он мне не передался. Злые люди – несчастные люди. А я очень-очень хотела стать счастливой. С детства. И даже, наверное, ещё раньше. К тому же Елизавета переводится как «Бог мой – клятва», а Симона – «услышанная Богом». Я не хочу никаких клятв, они опасны, за них спросят, и хочу быть услышанной.

А, возможно, прабабкин характер миновал меня потому, что в душе я всегда была Симоной. Я так ему и представилась, без лишних подробностей.

– Искренне рад знакомству! – Гость поднялся, и моя маленькая спальня ещё уменьшилась, а он оказался совсем рядом: массивный и… на четырёх лапах. Слегка склонённая крупная голова, без сомнения, была волчьей.

По спине пробежал холодок. Неудобно спрашивать едва знакомое чудовище о его видовой принадлежности, как и об упомянутом им проклятии. Вдруг он обидится. И я не стала. Но поинтересовалась целью его визита:

– Извините, пожалуйста, вы пришли специально ко мне или ошиблись адресом?

– Специально к вам, – ответил он, вновь становясь двуногим и присаживаясь на край кровати. Руки он скрестил на груди. – Кстати, я вас не стесняю?

– О, нет. Сидите, если вам удобно. Я бы предложила вон то кресло, но, кажется, оно будет маловато. А у вас ко мне какое-то дело?

– Не знаю точно, но, скорее всего, – да. Меня сюда забрасывает СВС.

– Что забрасывает?

– СВС. Стихийная волшебная сила. Неужели не слышали?

– Никогда.

– Видимо, ваш мир немагический.

– А ваш?

– Мой – магический. Волшебство, остающееся в эфире при произнесении заклинаний, при проклятиях и сотворении артефактов, объединяется в вихри, и они, достигнув определённой концентрации и размеров, становятся СВС. Она обладает подобием разума. Мы не всегда понимаем её логику, но действие волшебной силы лишь поначалу кажется хаотичным, а в итоге поражает целенаправленностью.

Тяжеловатый академизм его формулировок подкупал. Я вспомнила, что в соннике, лежавшем в книжном шкафу, была строчка: «СИЛА – несёт или уносит – к завершению дел». Как, однако, издалека растут некоторые ноги! Мне никогда не снился такой сон. В моём случае сила, обзаведясь близкой моему родному миру одёжкой в виде аббревиатуры, никуда меня не уносила, но принесла волка и чудовище. О завершении дел речи пока не шло.

– Как же разобраться в намерениях вашей волшебной силы?

– Со временем их смысл обнажится, подобно башням дворца, скрытого песками пустыни. Если подует правильный ветер.

Вдруг зазвучало allegro con brio из пятой симфонии Бетховена. По словам великого автора, «так судьба стучится в дверь». Совершенно не сообразуясь с размеренным течением нашей беседы, она стучалась всё громче и настойчивее, и я проснулась, даже не успев извиниться перед чудовищем за внезапное исчезновение.

Согласитесь, очень важно, под какую музыку человек готов просыпаться. Моя приятельница Люся Окулова, девушка с внешностью куклы (недорогой, китайской, но куклы) и принципами, на которые, тактично подменив одну букву, намекает её фамилия, просыпается под песню «На лабутенах». Поэтому мы с ней никогда не поймём друг друга.

«Ну надо же, до чего удивительны бывают сны!» – размышляла я у окна троллейбуса по пути на работу.

– Вид у тебя чересчур довольный, – заявила в обеденный перерыв Света, наша офисная femme fatale, критически просвечивая меня не хуже рентгеновского аппарата.

– Светик, а какой вид должен быть у человека за честно заработанным обедом? – встал на мою защиту муж главной, Феня.

– Вчера у неё такого вида не было, – не унималась Света.

– Выспалась. – Я надеялась, что разочаровала её своим ответом.

Феня, он же Афанасий, в нашей архитектурной студии всегда был оплотом мира и спокойствия. Наверное, именно за это его и полюбила (или просто женила на себе) владелица студии Азарина Полина Романовна, сокращённо Аполинэр[2], по первому образованию – специалист в очень востребованной и популярной области: французская поэзия первой половины двадцатого века. Эфемерность специализации не мешала Аполинэр иметь бульдожью деловую хватку и волю, как у толстовского мистера Роллинга – «крепости молибденовой стали»[3]. Но у мистера Роллинга не было роскошного узла рыжеватых волос, «державного» набоковского бюста и прозрачных русалочьих глаз, которыми она гипнотизировала заказчиков не хуже, чем Каа – жалких бандерлогов. При этом Каа своих откровенно пугал, а Аполинэр своим улыбалась.

Она умела выгрызать совершенно недоступные заказы, выходить победителем в тендерах с участием маститых конкурентов, могла подвигнуть к ремонту граждан, поклявшихся страшной клятвой никогда не связываться со стройкой.