Ее лоб прорезают глубокие морщины, и она крепче сжимает рукоятку.

Я не могу отвести глаз от ее хмурого лица, от того, как она облизывает губы, чтобы сосредоточиться.

Мы стоим на расстоянии вытянутой руки друг от друга. Слишком далеко.

– Печень у меня располагается немного выше, – хрипло подсказываю я и слышу ругательства Чилла в свой адрес. – Она глубже. Между третьим и четвертым ребрами. Пожалуй, тебе стоит подойти поближе. – В моем передатчике раздается глухой стук – это Чилл бьется головой о стол.

Воздух становится разреженным, когда Флёр делает шаг вперед. Теперь она так близко, что я ощущаю исходящий от нее запах лилий. Чувствую жар ее судорожного вздоха у себя на лице. Я думал, раз мы на возвышении, где земля еще укрыта снегом, а ветви деревьев затеняют извилистые тропы национального парка, у меня будет чуть больше времени, но она такая теплая, что я не могу…

– Так лучше? – уточняет она.

Я морщусь, чувствуя головокружение, когда острие ножа глубже впивается в кожу, и ловлю на себе пристальный взгляд ее темных глаз. Она стоит так близко ко мне, что я не в силах произнести ни слова, и потому просто киваю, украдкой рассматривая контур ее губ и гадая, каковы они на вкус. Чем зря представлять, проще умереть.

– Если тебе слабо, можем попробовать что-то другое.

Она застывает на месте.

– Что, например?

– Джек? – Чилл повышает голос. – Мне не нравится, что там у вас происходит.

Флёр не отстраняется. Не говорит нет. Через мгновение все закончится. Краткая вспышка боли и света – и меня не станет. Но перед смертью мне хочется хотя бы раз познать вкус ее поцелуя. Я наклоняю голову, чтобы она, если захочет, могла соприкоснуться губами с моими.

Ее дыхание становится прерывистым. Мой пульс учащается, когда ее рот устремляется ко мне. Наши губы так и не встретились – Флёр резко отпрянула. Все же мы стоим так близко, что я слышу, как Поппи орет ей в ухо. Щеки Флёр раскраснелись под стать цветам секвойи у нее за спиной – которых, готов поклясться, еще минуту назад не было.

– Мы не должны этого делать, – сообщает она мне. – Это ужасная идея.

– Почему же? – огрызаюсь я. – Потому что Поппи так говорит?

– Потому что у нас будут неприятности. Ты же знаешь правила.

Уж кому, как не мне, их знать. Поцелуй не только причинит боль идущему на убыль Времени года, но и в ускоренные сроки вернет его в Обсерваторию. О сопутствующих штрафах и наказаниях мне и вовсе не хочется вспоминать. Но я бы все равно ее поцеловал.

– Тебе, можно подумать, следование правилам помогло, – саркастически замечаю я.

Она вздрагивает, и я тут же начинаю себя ненавидеть. Чилл упоминал, что Флёр с Поппи сдают позиции в рейтинге. Возможно, из-за ее чересчур снисходительного ко мне отношения.

«Идиот».

Подчиняйся она правилам, прикончила бы меня еще неделю назад.

– Не бери в голову, – бормочу я. – Ты права. Это глупый способ умереть.

– Ну и отлично, – цедит она сквозь зубы и перехватывает клинок с ловкостью, свидетельствующей, что она с самого начала точно знала, как с ним управляться. – Тогда на счет «три».

– Не глупи, – предупреждает меня Чилл.

«Слишком поздно».

Я собираюсь с силами. Мое дыхание учащается. Через секунду мое время года закончится, а сам я окажусь запертым в пластиковой камере на глубине тридцати этажей под землей и буду спать до окончания сезона Флёр.

– Отойди от девушки, Джек.

И лишь через полгода, когда наступит осень, мне в следующий раз удастся глотнуть свежего воздуха. Я буду слишком занят преследованием Эмбер, которая, к слову сказать, терпеть меня не может…

– Я твой куратор, Джек, и велю тебе отойти от девушки сию минуту!

Потом должно пройти еще три месяца, прежде чем Флёр снова разыщет меня. Мы не увидимся целый год…

– Подожди, – говорю я, чувствуя, что мне не хватает воздуха.

Чилл велит мне немедленно убегать.

– Нет-нет, погоди! Я не…

Мы с Флёр одновременно отшатываемся друг от друга, и она царапает меня лезвием и теряет равновесие. Ее глаза расширяются, она роняет нож на землю и яростно трясет рукой, будто ею завладела иная сущность.

– Во имя Кроноса, Флёр! Ты меня порезала! – выкрикиваю я срывающимся голосом.

– Ты же сам мне велел!

Выше. Мне просто нужно подняться повыше. Если я сумею добраться до места, где попрохладнее, то выиграю еще немного времени. Бок взрывается болью, когда я снимаю с себя куртку и бросаю ее на ветку дерева. Для Флёр. Она не выносит холода – он истощает ее магию и делает медлительной.

Хрипя и испытывая головокружение, я продолжаю карабкаться вверх и, наконец, падаю в островок снега, чудом сохранившийся у подножия вечнозеленой ели. Я вслушиваюсь в отзвук шагов Флёр, а дерево тем временем стряхивает со своих иголок последние капли зимы. Размеренная капель звучит как-то странно, и, глянув вниз, я с удивлением замечаю лужицу малиновой жидкости. Меня сотрясает приступ мучительного кашля. Я приваливаюсь спиной к стволу и пытаюсь зажать пальцами края раны, но тщетно. Я лишь оттягиваю неизбежное.

Нет смысла прятаться от Флёр. Ее магию тянет к моей как магнитом, поэтому она все равно меня найдет.

– Я знаю, что ты здесь, Джек, – доносится до меня ее голос, сопровождаемый усталым вздохом. – Я чую твой запах.

Да, от меня воняет потом и кровью. Мой срок годности истек.

– Замри, – шепчет Чилл мне в ухо. – Я придумаю, как тебя оттуда вытащить. В тебе осталось достаточно сока, чтобы протянуть еще один день. Легко.

Я отрицательно качаю головой. Моя сила почти иссякла, утекла, как заряд из батарейки. Я сейчас существую исключительно за счет краденого времени, и нам обоим это известно. Я, конечно, могу и дальше спасаться бегством, но какой в том прок? Уж лучше принять смерть от руки Флёр, чем долго и мучительно умирать в одиночестве.

Я осторожно выглядываю из-за дерева и вижу, как Флёр просовывает руки в рукава моей куртки, натягивает ее и крепко прижимает к себе. Потом она опускается на полянку в нескольких метрах от меня, и вокруг нее тут же вырастают полевые цветы и вспархивают бабочки. Я зарываюсь руками в быстро уменьшающийся островок снега, отчаянно желая, чтобы он не таял. Замерз. Удержал меня здесь.

– Уже конец марта, Джек. Зима закончилась, – угрюмо сообщает Флёр.

Стерев мою кровь с ножа, она снова падает в траву. Ее сапоги ударяются о землю, а длинный свободный подол юбки задирается до колен. Ярко-оранжевая бабочка садится ей на волосы, и она раздраженно фыркает, прогоняя ее. Длинная розовая прядь соскальзывает со лба, но бабочка перебирает лапками и не сдает позиций.

– Хватит уже пялиться, – донимает меня Чилл. – Поищи-ка лучше способ выбраться отсюда.

В приступе раздражения я выключаю передатчик.

Облизав пересохшие губы, я дышу на полянку холодом, заставляя