спортивных шортах. У него широкое, квадратное лицо с выступающими скулами и небольшой щетиной. Короткие черные волосы зачесаны на стороны, но при этом он лохмат, словно ему плевать, как он выглядит. Он, без сомнений, самый привлекательный из всех парней, которых я когда-либо встречал в реальной жизни, и привлекательнее половины парней, которых я когда-либо видел на экране. У него убийственная улыбка, и он выстреливает ею в меня, кривоватой и слегка порочной, но ровно настолько, чтобы казаться сексуальной. И мне кажется, как это всегда бывает в его присутствии, что я наполнен звездами и могу быть тем, кем хочу, и сделать все, что хочу, скажем, покорить мир. У меня никогда не возникало такого чувства, когда я шарил по его Инстаграму. Я целый год был лишен подобного кайфа.

– Привет! – говорю я после довольно продолжительного молчания. Надеюсь, мне удалось не покраснеть.

– Новенький? – спрашивает он.

Я ухмыляюсь. Прежде он едва замечал меня, и потому нет ничего удивительного в том, что он меня не узнает. Но теперь его внимание обращено на меня.

– Можно и так сказать, – отвечаю я, не желая очень уж лгать.

Он подходит ближе. Я продумал свой образ на случай такой встречи. Коричневая фланелевая рубашка навыпуск с короткими рукавами; оливкового цвета шорты; желтые кроссовки, перекликающиеся с желтыми полосками на рубашке. Кроме того, я скинул двадцать фунтов, коротко подстригся и целый год изучал «братанов» из школы. Надеюсь, теперь я – парень мечты Хадсона. Очень мужественный. Разумеется, из-за всего, что я сделал, я не смогу сыграть в спектакле в нынешнем году, но любовь того стоит.

Он приближается ко мне, и я чувствую его запах – запах остывшей молнии – сочетание вчерашнего дезодоранта и клена. Изо всех сил стараюсь, чтобы мои коленки не дрожали.

– Я Хадсон, – говорит он.

– Дал, – отвечаю я низким голосом.

– Ты в каком домике? – Он уже совсем близко. Я ощущаю жар его тела и гадаю, а ощущает ли он жар моего, словно мы с ним прикоснулись друг к другу.

– В седьмом.

– О! – Он приподнимает брови. – Это был твой выбор?

– Семь – мое счастливое число.

– А я в четырнадцатом. Так что, может, теперь у тебя будет другое счастливое число.

– А что не так с седьмым домиком?

– Ничего, они хорошие пацаны, – говорит он. – Но, думаю, тебе будет веселее со мной – в моем домике. С ребятами вроде нас с тобой. – Он машет пальцем взад-вперед, словно спрашивает: «Мы будем заниматься этим?», и мне приходится сделать глубокий вдох, дабы не кивнуть.

– Но я же просто буду там спать, верно?

– Ага, – смеется он и сжимает мое плечо. Он впервые намеренно касается меня, а это то, о чем я мечтал несколько лет, и мне трудно не растаять прямо сейчас, но я лишь встречаюсь с ним взглядом и улыбаюсь. «Помни, – говорю я себе, – ты хочешь, чтобы он влюбился в тебя. Если бы мне хотелось просто трахнуть его, проблем не возникло бы, но я собираюсь стать парнем, который наконец-то заарканит Хадсона. Это еще никому не удавалось, но у меня получится. Потому что у меня есть план».

– Ну, – говорит он, опуская руку, при этом его глаза слегка щурятся, будто он заинтригован, – надеюсь, увидимся.

– Надеюсь, увидимся, – повторяю я за ним и гадаю, не переборщил ли, но нет, думаю, направляясь к своему домику, это было в самый раз. Сделав несколько шагов, оборачиваюсь – он смотрит мне вслед и, увидев, что я обернулся, улыбается, а затем идет к четырнадцатому домику.

«О’кей, – говорю я себе, шагая медленно и регулируя вдохи и выдохи. Ноги у меня как желе, сердце колотится. – О’кей. О’кей, о’кей, о’кей. Еще один шаг. Сработало. СРАБОТАЛО. Может, остальное тоже сработает. Может, я не зря отказался от углеводов, и лишился волос, и многие часы работал над походкой и голосом, и учился не жестикулировать, когда говорю, и не напевать то и дело мелодии из мюзиклов. Может, я действительно смогу заполучить парня моей мечты».

Вхожу в домик, и Джордж вскрикивает:

– О боже! – и обнимает меня. – Я смотрел в окно и едва тебя узнал – то есть я, конечно, видел твое фото в Snapchat, дорогой ты мой, и прочитал все твои сообщения, но не думал, что ты и впрямь решишься на такие крутые перемены в гардеробе и стиле. – Он встает и гладит воздух над моей головой. – Бедные волосы, – печалится он. – Но ты только что говорил с ним, и он внимательно изучил твой зад, когда ты шел сюда! Ты чувствовал, как взгляд его темных, сексуальных глаз проникает в тебя? – говорит он, шевеля бровями.

– Привет! – окликает меня Эшли с верхней койки, где она листает какой-то комикс.

Позволяю сумке упасть на пол и делаю глубокий театральный вдох.

– Думаю, все сработает.

Джордж снова вскрикивает – на этот раз победоносно.

Я улыбаюсь и рассматриваю их обоих. Два моих лучших лагерных друга. В самом деле, два лучших друга. Грустно, конечно, что я вижу их всего четыре недели в году, но мы обмениваемся письмами и сообщениями и вместе смотрим «Королевские гонки Ру Пола», обсуждая их в чате, и других друзей-квиров у меня нет. В моей маленькой школе на востоке Огайо не имеется даже представительства Альянса геев и гетеросексуалов. Уверен, есть среди ее учеников ребятишки-квиры вроде меня, и, возможно, они, как и я, не скрывают своих пристрастий перед близкими друзьями и родителями, но никто об этом не говорит. Ведь если ты начинаешь обсуждать это с кем-либо, к разговору могут присоединиться посторонние люди, а в восточном Огайо ты редко услышишь от них что-то приятное.

Я сильно изменился за последний год, что не прошло незамеченным. Я продолжал оставаться театральным ребенком (всегда кордебалет, никогда главные роли), но неожиданно девочки стали смотреть на меня иначе, стали просить куда-нибудь пойти с ними. И мне приходилось часто сказываться больным. Мои родители тоже то и дело бросали на меня странные взгляды и спрашивали, все ли у меня в порядке, а я в ответ лишь улыбался и говорил, что все просто замечательно. Это было не слишком комфортно, но оно того стоило, если я смогу вернуться в школу с фотографией целующихся Хадсона и меня на экране блокировки телефона.

– Итак, – говорит Джордж, покончив с вскрикиваниями, – какой у тебя план действий? Ведь ты по-прежнему сможешь тусоваться с нами, да? Марк сказал, он собирается поставить «Пока, пташка», и я так волнуюсь по этому поводу! Дорогой, я готов пройти по трупам ради того, чтобы сыграть Ким, и не вздумай встать у меня на пути.

Джордж вытягивает руки, и я вижу, что зеленые и золотые буквы на его ногтях складываются в ЖИВИ ЯРКО. Весь этот год я был сосредоточен на изменениях