Читать «Падчерица Фортуны»

Она подумала, что ей тоже перестало нравиться ее имя. Какое-то оно нарочито вычурное и киношное. Словно родители специально выбрали для нее такое, чтобы спустя тридцать лет хорошенько ударить за то, что она зовется Анной. Анюта машинально вытерла кровь с разбитой губы и, еще не ощущая боли, кинулась на огромную толстую бабищу, которую все здесь именовали Ржаной. Наталья Ржаная, крупная щербатая женщина неопределенного возраста, находилась в камере уже около года и, хотя в СИЗО обычно дольше не задерживаются, считалась здесь едва ли не смотрящей. Аня нелепо махала руками, пытаясь попасть по мясистому, красному, а главное улыбающемуся лицу Ржаной, и, конечно, промахнулась. Ржаная, даже особо не напрягаясь, отработанным ударом заехала Анне в живот, и та задохнулась от боли. Ощущения были довольно странными, Аня словно видела себя со стороны. Вот она заходит в камеру и первая со всеми здоровается. Вот спрашивает, где здесь свободное место. Ее спрашивают, как ее имя, и Аня спокойно отвечает: «Анна». И именно после этого ее начинают бить, словно она произнесла какое-то запретное слово, какой-то пароль, который развязал обитателям камеры руки.

Анна согнулась пополам, а затем упала на колени, судорожно хватая ртом воздух. Она старалась не плакать, так как хорошо помнила из советов, которые читала в Интернете, что в тюрьме нельзя плакать. Иначе тебя посчитают слабой и будут бить на потеху всем каждый день. Когда Аня читала эти советы, она находилась в другой жизни, в параллельном мире и даже в страшном сне не могла предположить, что когда-нибудь они ей пригодятся. Зато сейчас, стараясь скрыть бежащие по щекам слезы, Анюта опустила голову и зло тряхнула головой. От резкого движения и пульсирующей боли в животе камера поплыла перед глазами, и девушка едва не упала на холодный пол. Колоссальным усилием воли она заставила себя подняться на ноги и, не замечая крови, которая струилась у нее по подбородку из рассеченной губы, произнести:

— Я спрашиваю, где здесь свободная кровать?

Ржаная удовлетворенно оскалилась, и Аня увидела, что у женщины нет переднего зуба. Наталья, к ужасу Анюты, улыбнулась и махнула рукой куда-то в сторону окна:

— Вот там, но Анной мы тебя звать не будем. Ты у нас будешь Плешивая. — И Наталья громко рассмеялась.

Анюта машинально провела рукой по голове, она совсем забыла, что после того случая у нее нет половины волос, и, наверное, со стороны, она действительно выглядит как прокаженная. Девушка молча выпрямилась насколько смогла и, стараясь не кривиться от боли в животе, подошла к своей кровати. Так началась ее новая жизнь в следственном изоляторе временного содержания. Анюта подозревала, что останется здесь надолго, потому что и обвинение у нее было серьезное — статья 105, часть 2 УК РФ, или убийство с отягчающими обстоятельствами. Анна до сих пор находилась в какой-то прострации и не могла поверить, что эта грязная и тесная камера на восемнадцать женщин и есть ее новый дом на ближайшие несколько месяцев.

Аня, конечно, понимала, что лучше бы Екатерина сегодня не смогла прийти на ее день рождения, но, с другой стороны, как об этом сказать ближайшей подруге?

— Антоша, — обратилась Анна к мужу, — ты куда вино дел?

— Половина в холодильнике, остальное на балконе, — отозвался мужчина, доставая из кастрюльки вареные яйца. — Аня, их сначала чистить или сначала в холодную воду?

— Господи, — она поморщилась, — десять лет с тобой живем, все запомнить не можешь! Сначала в холодную воду, а потом чистить. И смотри не нарезай слишком крупно, на Новый год салат есть было невозможно, кусками покидал.

— Ладно, не ворчи. — Антон улыбнулся. — Ты ногти хотела накрасить к приходу гостей, успеваешь?

— Успеваю. — Аня тяжело вздохнула. — Я все думаю: хоть бы Катька не пришла! Может же у нее что-нибудь случиться! Горло там или живот заболеть…

— Почему ты так с ней жестоко? — Антон осторожно крошил яйца в салат.

— Потому что она знает, что Виталя встречается с этой феей, и ничего не делает! — Аня гневно всплеснула руками. — Да если бы я узнала, что у тебя любовница, я бы тебя убила! Вот просто взяла и придушила! И тебя, и эту потаскуху!

В дверь позвонили, и Анна Лакрицина, так и не успев накрасить ногти, поспешила в коридор. По дороге она машинально взглянула на стенные часы — до прихода гостей оставалось полтора часа. Кто мог прийти настолько раньше?

— Привет! — бросила Анна, стараясь не выдать раздражения. — Хорошо, что ты пришла!

Аня посторонилась и пропустила в квартиру Катю, студенческую подругу, с которой они до недавнего времени были неразлейвода.

— С днем рождения! — Екатерина Афанасьева, крупная тридцатилетняя брюнетка, кинулась к Ане с обнимашками. — Короче, не знаю, что тебе пожелать! У тебя все есть! Разве что сына или дочку!

Аня поморщилась, как от зубной боли, и отстранилась от жарких объятий подруги.

— Спасибо! — довольно сухо произнесла Лакрицина и взяла из рук Екатерины красиво украшенную коробку с бантом. — Проходи в комнату, правда, там стол еще не накрыт. Так-то до гостей еще полтора часа, — недовольным голосом продолжила Аня.

— Да я сейчас руки вымою и помогу Антошке, а то ты его совсем затюкала. — Катя быстро сняла обувь и пальто и прямиком направилась в кухню. — Говорю, затюкала она тебя! Жена твоя суровая!

Антон в ответ лишь улыбнулся и приветливо помахал Екатерине рукой.

— Зато от меня муж не гуляет, — сквозь зубы и себе под нос прошептала Аня и ушла в комнату красить ногти.

Анна Лакрицина никак не могла одобрить поведения подруги. Как она может настолько себя не уважать? Мало того что делает вид, будто ничего не случилось, так еще и ничего не сказала мужу, даже после того, как сама увидела их переписку. Конечно, первым делом Екатерина прибежала к Анюте и, размазывая по щекам тушь, рассказала, как случайно обнаружила любовную переписку мужа и феи.

— Они там клянутся в вечной любви друг к другу, — захлебываясь слезами и мартини, который предусмотрительно принесла с собой, всхлипывала Афанасьева. — Ох, что же мне делать?!

— Гнать его в шею! — Аня была категорична. — Вот если бы Антон мне изменил, я бы его просто прибила.

— Как прибила? — Катя вытерла слезы и посмотрела на подругу как на сумасшедшую. — По-настоящему прибила? Так посадят же! Да и потом, кому я нужна в тридцать лет с двумя детьми! — И Катерина снова залилась слезами. — Мне тридцать лет, я вешу восемьдесят килограммов,