Читать «Свободен»

Есть у китайской народности Ли на острове Хайнань такая легенда:

«Давным-давно жил в Поднебесной один очень злой и жадный богач. И захотел он угодить высокому чиновнику: подарить оленьи рога (панты). Сам богач не умел охотиться и отправил за оленем своего слугу, храброго юношу А Хэя, чтобы тот достал заветный подарок.

Отправился А Хэй в горы, но не смог убить благородное животное. Жалость и сострадание поселились в сердце охотника. Вернулся слуга обратно с пустыми руками.

Богач очень разозлился на него и в ярости бросил мать доблестного А Хэя в темницу. Делать нечего, пошел юноша снова в лес за добычей, чтобы вызволить бедную мать. Шёл он по тропинке и увидел прекрасного оленя, который спасался от свирепого леопарда. Хищник почти нагнал несчастную лань, и парень, недолго думая, натянул тетиву и выстрелил в хищника, повалив его первым ударом. А олень исчез.

Сел А Хэй на камень, вспомнил о своей матери, и тяжело ему стало на душе. От тяжких дум сон сморил юношу, а когда он проснулся, увидел целое стадо оленей, пасшихся и гуляющих на лужайке. Среди них была и красивая лань, спасённая А Хэем. Вспомнил тут охотник о своей матери и поднял лук: олени бросились врассыпную. А Хэй пустился вдогонку за самым красивым из них.

Девять дней и девять ночей преследовал он оленя, бежал за ним по горам, лесам и полям, и, наконец, настиг на берегу залива Санья. Впереди было только безграничное синее море, и бежать оленю было некуда. А Хэй натянул лук и уже собирался выпустить стрелу, как вдруг олень обернулся и превратился в прекрасную девушку. Юноша от удивления выронил лук и печально опустился на землю. Он влюбился в неё с первого взгляда… а она ответила ему взаимностью.

Девушка-олень, оказалась богиней, спустившейся на землю.

Узнав о беде А Хэя, она попросила своих братьев помочь храброму юноше. Они спасли его мать и наказали злого богача».

Именно эту олениху Ли считают своей прародительницей. А место, где произошло чудесное превращение оленя в девушку, гора и разбитый на ней парк, называется “Олень повернул голову” и по сей день является символом чистой любви.

Здесь можно прислониться к камням, на которых начертаны иероглифы любви и верности.

А если ты свободен, привязать красную ленточку к дереву и пожелать встретить настоящую любовь — свою вторую половинку.

Говорят, сбывается…

Жила была девочка. И звали её… Танкова.

Нет, на самом деле зовут меня Лана. Но так уж повелось, что в компании «ЭйБиФарм» ко мне обращаются исключительно по фамилии.

Там я работаю и сегодня безбожно опаздываю.

Несусь сломя голову с автобусной остановки, сражаясь с летящим в лицо снегом. И напряжённым мозжечком, не дающим мне в сотый раз споткнуться в новых сапогах и растянуться на скользких ступеньках, чувствую, как из окна своего кабинета за мной наблюдает Он.

«Вот злыдень», — задираю я голову.

Так и есть. Стоит у панорамного окна, весь такой в полный рост, засунув одну руку в карман, а другой прижимая к уху телефон. И лыбится, нет, не в трубку, а глядя явно на меня. Чёртов начальник Отдела Закупок Оборудования. Проклятый Герцог Рыжая Борода, как я зову его за безобразную бороду и в отместку за «Танкову».

И борода у него, может быть, и ухоженная. И даже красивая. Но всё равно терпеть его ненавижу вместе со всей его растительностью за то, что это с его лёгкой руки вся компания, наверно, думает, что это имя у меня такое калмыцкое — Танкова, а не фамилия.

С его лёгкой ноги я пришла на место менеджера Отдела Материально-Технического Обеспечения, так как сам он с него поднялся в кресло повыше. А потом ещё повыше. А теперь в кабинет отдельный и попросторнее. С которого и взирает на бредущий на работу люд, весь при костюме и в начищенных до блеска ботинках. Сегодня — на меня одну, опаздывающую, провинившуюся, нарушающую трудовую дисциплину.

«А мог бы между прочим и лояльнее относиться к однофамилице», — прямо подмывает меня показать ему язык. Но сдерживаюсь. Вернее, тяну, пока скроюсь под козырьком входа и только тогда, стряхивая с шапки снег, корчу ему рожицу, демонюге.

Да, да, к однофамилице. Ведь он сам Танков Артём Сергеевич.

Правда, есть у меня смутное подозрение, что взяли меня на его прежнюю должность как раз потому, что фамилии у нас одинаковые. Чтобы было ему над кем потешаться.

И как же меня первое время доставало отвечать на постоянные вопросы от поставщиков: не родственники ли мы, не муж ли он мне, не брат, не сват. А его, наоборот, веселило. Особенно когда передавал мне дела. Да и по сей день ему, видимо, доставляет это удовольствие — произносить вслух свою фамилию, обращаясь ко мне.

— Танкова!

«Упс!» — отрываюсь я от зеркала в вестибюле, где поправляю потёкший от снега макияж. Неужели это ради меня он не поленился даже спустится со своих «небес»?

— Артём Сергеевич, — раскланиваюсь я, пытаясь протиснуться мимо него на лестницу. Без особой надежды на успех.

— Сгораю от любопытства, что же такого могло произойти, что такой добросовестный сотрудник и вдруг опаздывает, — кладёт он руку на перила и расплывается в улыбке во всю свою бородищу. — Ты бабушку через дорогу переводила, Танкова? Упала в грязь и возвращалась переодеваться? Или, может быть, заблудилась в тумане? — перегораживает он мне дорогу. Весь такой иронично-язвительный в мелкий белый горошек на синем фоне рубашки под матовой тканью дорогого костюма. Эти «весёленькие» рубашки, кстати, типа его фирменный стиль. — Рабочий день начался двадцать минут назад, Танкова. Двадцать!

— Спасибо, что посчитали, Артём Сергеевич. У Екатерины Андреевны я отпрашивалась на полчаса. Так что, можно сказать, я пришла на десять минут раньше, — выпрямляю я спину.

Но даже на одной ступеньке с ним, даже на десятиметровых шпильках я прилично ниже. И младше. И по возрасту, и по должности. Он так слегка за тридцать и хорошо за метр восемьдесят. А мне… в общем до него ещё расти и расти во всех смыслах. А вот Екатерина Андреевна всё же заместитель генерального директора по снабжению и его непосредственный начальник. Так что, сорри, дорогой Хоттабыч, тебе я не подчиняюсь. Свободен!

— Разрешите пройти?

— Конечно, конечно, — лишь приподнимает он руку, но гаденькая улыбочка, означающая, что ни грамма он мне не верит и не пропустит просто так, не сходит с его лица. — Тем более раз причина уважительная. И по какому же поводу ты отпрашивалась?

— К гинекологу ходила.

Моей победной улыбки хватает, чтобы он таки убрал с моего пути свою волосатую ручищу и проводил меня глазами до конца первого пролёта. Но разве этого бабника и нахала таким смутишь?

— Ты беременна? —