— Розария… — со слезами на глазах прошептала женщина, видя родного человека, которого очень любит
— Не говори, ее нет! Меня прокляла семья за сильную магию, отказавшись и сдав красным кардиналам, — очень спокойно произнесла отверженная, храня нарывающую боль и обиду в своем сердце.
— Я… ты знаешь, я была против этого решения, — резко ответила Ниналия.
— Знаю… но ты… не пошла со мной.
— Я не могла… мама бы не выдержала потерю двоих дочерей, — хрипло прошептала драконица.
Девушка подошла к свечам и, видя странные камни, недовольно поморщилась:
— Тебя держат в магической клетке? Черные драконы стали пользоваться силой мощных колдуний?
— Горана…
— О, даже так?! Но неважно. Зачем ты меня вызвала, и сразу к делу… скоро шаринья будет здесь… камни шепчут… и предупреждают.
— Помоги мне скрыться с детьми, — произнесла Ниналия.
— Почему я должна тебе помочь? Почему должна рисковать своей жизнью? — резко спросила Розария.
— Я… мою дочь убьют, из-за того, что она слаба.
— А сын?
— Конар — сильный черный дракон, но я даже не вижу его… меня лишили моего мальчика, — открывая всю боль, прошептала Ниналия, зная, что Розария чувствует все, что сейчас она испытывает. — Умоляю, помоги нам.
Сильная знахарка медленно подошла к кроватке и, посмотрев на девочку, со вздохом сказала:
— Моей силы не хватит на всех… Ты должна выбрать, сестра.
— Но… — тут же произнесла Ниналия, понимая весь ужас ее слов. — Как?
— Знаю, что это… тяжело. Я даже сомневаюсь, что моих сил хватит на тебя и дочь, но … я попытаюсь.
Только скажу честно, я не колдунья, а сильная нира, полукровка, знающая все в знахарстве. И… мой след проследят. Не уверена, что у нас все получится, — честно призналась она.
Потом она повернулась в сторону двери и сказала:
— Она идет сюда… — и, подняв руки вверх, стала распылять пахучую траву, убирая запах своего присутствия. — Я приду поздней ночью… и ты… должна будешь решиться. Ты поняла?
Ниналия молча кивнула, заглатывая горькие слезы разочарования в желанных надеждах и ужасного последствия своего выбора, который она уже знала.
Как только сестра исчезла в свечении, дверь распахнулась и в комнату забежала запыхавшаяся Ганара. Она посмотрела на Ниналию, сидящую на полу, а потом обвела взглядом комнату.
— Ты посмела вызывать темную силу? — прищурившись, спросила колдунья.
— Нет, — честно ответила Ниналия, так как не считала свою сестру темной.
— Но камни…
— Так и задавай вопросы камням, — снисходительно сказала женщина, вытирая незаметно кровь подолом платья.
Ганара проверила камни и подошла к жене владыки, стараясь найти порезы на теле для вызова. Резким движением выхватила ее руки, но Ниналия дала ей убедиться в их чистоте, а потом оттолкнула колдунью.
— Никогда не смей ко мне прикасаться, ведьма, — прошипела рассерженная женщина.
Ганара с ненавистью посмотрела на красивую хозяйку и произнесла:
— Не долго будешь такой гордой, я позабочусь, чтобы ты сломалась.
— Не почерней от натуги, — прорычала драконица, видя как реагирует ведьма на ее слова.
— Я…
— Что? Нажалуешься? Давай! — выкрикнула Ниналия.
Женщина что-то прошипела про себя и вышла, так и не закрыв дверь. Ниналия тяжело вздохнула и пошла закрывать, но тут почувствовала головокружение и осела на пол, пытаясь правильно дышать. Ниналия знала, что это нормально, особенно если вместо отдыха после родов, она только добавляет своему измученному организму дополнительной нагрузки.
Через несколько часов, после того, как она поела в своей комнате, так как не было сил и, ополоснувшись в купальне, стала ждать прихода сына.
Конар вошел тихо, поджав губы и смотря на нее придирчивым взглядом, отчего в груди женщины стало невыносимо больно. Ниналия вытянула руку и подозвала его к себе, стараясь сдержаться и не заплакать. Видеть его на расстоянии и не давать свое материнское тепло, рвало душу так, что она рыдала в свою подушку по ночам, надеясь, что когда-нибудь все изменится. Сколько раз женщина не пыталась покорностью и телом смягчить мужа, но все было бесполезно. Конар для отца был не сыном, а наследником, пусть даже с малых лет, и ничего не должно мешать ему быть отважным воином.
Мальчик подошел к матери и спокойным голосом произнес:
— Добрый вечер, мать. Хотел пожелать тебе доброй ночи.
Ниналия сдержала свой порыв обнять его, устало села на кровать и прошептала:
— Конар, сынок. Скажи, ты умеешь хранить тайны?
— Отец… — стал говорить мальчик, но мать покачала головой и продолжила.
— Без него… Я могу тебе доверить тайну, а ты никому не скажешь о ней?
Конар посмотрел на свою мать, и не сдержав детского любопытства, хрипло сказал:
— Да.
— Тогда то, что я тебе скажу, это будет нашей тайной? — с надеждой спросила Ниналия.
Мальчик кивнул и подошел ближе, видя, как мама показывает рукой на кровать. Он минуту сомневался, а потом сел, немного сконфузившись таким странным поведением матери.
— Я… хочу рассказать тебе, что у тебя есть маленькая сестренка, — тихо сказала женщина.
— Нет, папа сказал, она умерла, — тут же бойко ответил мальчик.
— Он так сказал, потому что Лузария очень слабая девочка и не может жить здесь.
— Но…
— Конар, я понимаю, что ты маленький, — со слезами на глазах прошептала она. — Но я не могу уйти, не объяснив, почему оставила тебя с твоим отцом.
— Ты хочешь уйти? — с волнением спросил он.
Ниналия взяла его за руки и легонько сжав, прошептала:
— Клянусь Торами, если бы у меня был другой вариант, я бы все сделала, чтобы ты ушел с нами.
— Но папа…
— Маленький мой… любимый. Сейчас не нужно говорить об этом, так как это бессмысленно. Но если твою крохотную сестренку не увезти отсюда, ей не дадут быть с нами.
— Папа ее убьет?! — прошептал мальчик и, видя, как плачет мама, провел по ее щеке пальцем, смазывая слезы. — Я слышал, когда он так говорил, просто не понял, о ком ведется разговор.
— Ты у меня такой умный… Как же я тебя люблю! Мой мальчик! Но Лузария ведь совсем малышка… — еле слышно выдавила женщина, и трясущимися руками крепко обняла сына. — Разве можно так с ней?
— Нельзя! — уверенно сказал Конар, прижимаясь к матери.
— И поэтому… мы с ней уйдем… Сынок, прости меня, — шептала она. — Я не знаю, откуда у меня столько сил, чтобы сказать тебе это и оставить тебя с бездушным отцом, но сейчас у меня нет выбора. Нет!
— Не плач, мама. Я понимаю, хотя не хочу, чтобы вы уходили. Но папа… он… — Конер замолчал, а потом, выдавливая из себя улыбку, спросил: — А можно я посмотрю на нее? Хоть разочек…
Женщина улыбнулась ему и повела к колыбельке, которая была отодвинута