– И стреляли тоже они? – он утвердительно кивнул. Но этот человек тоже там был. Думаю, я знаю об этом потому, что он был гораздо ближе стрелявшего. Может ли быть такое, что только поэтому меня не убили? Или только поэтому и стреляли? – Без понятия. В последний раз виделись в Москве, она направлялась на восток. Но как далеко – я не знаю. Почему ищут ее и меня? Почему не остальных?

– По сути, ищут только ее. Лично вас ищут потому, что вы можете знать, где она. Вы знаете, как с ней связаться?

– Нет, но она знает, как связаться со мной.

После этих слов в его глазах мелькнуло что-то нехорошее, что я благополучно пропустила мимо всех разновидностей своего чутья (которые, чего удивляться, никогда ничего не чуяли), включая инстинкт самосохранения.

– Хм, извини, но я передумал, – он направился ко мне, я попятилась назад и уперлась спиной в старое здание бойлерной. Человек продолжил движение, и я потянулась за пистолетом за пазуху, но он был быстрее, а потому выхватил оружие у меня из рук. Меня схватили за шею и прижали к стене, но не сильно, только чтобы ограничить мое передвижение. – Пойдешь со мной. Если есть хоть минимальный шанс, что твоя подружка с тобой свяжется, то тебя так просто не отпустят. Сбежишь – попадешь прямиком к ним, в этом можешь не сомневаться.

Я посмотрела ему в глаза, и он отвел взгляд. Черт, чуть-чуть не успела. Он отошел, отпустил меня. Пистолет забрал себе.

– А теперь идем.

– Не могу. У меня здесь дело.

– В заброшенном лагере? – с саркастической интонацией спросил он, что окончательно сбило меня.

– Н-нет, в деревне… Здесь, недалеко. И вообще-то, иду я именно туда, – для пущей убедительности я показала пальцем в сторону упомянутой деревни. – Там есть дефектный бот. С ним надо разобраться.

– Хм. Почему ЖКХ этим не может заняться?

– Потому что бот теперь может мыслить, что автоматически делает его умнее любого сотрудника ЖЭКа?.. А еще, как мне кажется, он убивает людей.

Человек в черном пальто постоял немного, открыл дверь бойлерной и сказал:

– Заходи.

– Ты таки решил меня убить? – откуда-то в моем голосе появились нотки радости.

– Нет. Если ты права, и бот действительно спятил, то мне лучше разобраться с этим самому. Иди давай.

Я медленно прошла в бойлерную, вертя головой то на него, то на помещение. Мой новый знакомый собирался проследовать за мной и подгоняя положил руку мне на плечо.

– Иди быстрее, ты нас обоих задерживаешь.

Честно говоря, мне было проще представить, что он готовится меня убить, нежели понять, что он собирается сделать на самом деле. Было решено отойти к трубе, чтобы, как мне подумалось, мои мозги намертво впитались в металл вместе с ржавчиной. Я смотрела на него вопросительно и ждала.

– Только не делай такое лицо. Умирать пока рано – он взял меня за руку и застегнул наручники сначала на запястье левой руки, а затем на батарее. На этот раз состоялся полноценный зрительный контакт, после чего он спохватился и отвел взгляд.

– Это немного нелогично. Ты сказал, что без тебя меня найдут охотники, а теперь ты сам уходишь.

– Пистолет оставлю тебе, – он отдал мне в руки оружие и направился к двери, – я скоро вернусь.

Ржавая дверь, на которой еще остались следы черной краски, была закрыта снаружи. Я убрала пистолет в кобуру. Теперь я могу влезть к нему в голову.

Но сделать это сразу означает раньше начать тратить силы на бесполезный период времени. А ведь они даже не восстановятся. Их лучше приберечь на встречу с ботом. Ну сколько ему может понадобиться чтобы найти испорченный механизм? Минут десять дойти до деревни. Двадцать походить по рельсам. В целом, немного, но стоять все это время мне бы не хотелось, а поэтому я плюхнулась на пол и прислонилась спиной к стенке. Надо подождать.

Наручные часы показывали, что прошло тринадцать минут. Стоит посмотреть, как дела у… Осознание пришло неожиданно. Имя-то я так и не спросила. Как обычно. В университете с преподавателями была та же проблема. Только их я еще и в лицо не знала.

И вот еще что. Люди обычно ошибочно предполагают, что отправиться в чужое сознание означает получить власть над мыслями. Нет. Власть над мыслями и действиями дает гипноз, да и то, власть эта не абсолютная, а выборочная. А поход в сознание другого человека – это как играть в видеоигру и общаться по Скайпу одновременно.

Так или иначе, а отправить свое сознание в голову к тому подозрительному типу все же пришлось.

Его – а значит и мой – взгляд был направлен вдоль рельсов. Небольшим усилием воли от моего сознания отделился фантом – некое подобие видения у того, чей мозг был захвачен. Человек меня заметил.

– Не лезь в мою голову, – он нахмурился.

– Я не лезу, я наблюдаю, – все вокруг внезапно пошло резкими цветными пятнами, но видела и понимала их только я. – Еще метров пятьсот. Он впереди.

Фантом снова растворился, а наше с новым знакомым зрение вновь сплелось. Минуту или две он шел молча, но затем спросил:

– Ты еще здесь?

– Да.

– Что происходит, когда ты внедряешься в сознание человека? Ты можешь читать мысли или перерывать воспоминания?

– Нет, не могу. Я просто могу говорить с ним так, что видит и слышит меня только этот человек. И видеть его глазами. Ну, еще жертва не поймет, что я смотрю, пока я сама не заявлю об этом. На этом, пожалуй, все.

– А то, что я видел?..

– Фантом. Я вызываю его, когда мне нужно посмотреть на ситуацию под другим углом, а не чьими-то глазами. Ну и, конечно же, он намного заметнее. А вы с охотниками действительно знаете о моих способностях не так много, не так ли?

– Половина того, что мы знаем, – слухи, а другая половина – фантазии, вскормленные на страхе перед тем, о чем говорится в ранее упомянутых слухах.

На полузаросшем травой рельсе стоял бот. Точнее то, что раньше им было. Сейчас же это больше напоминало ком, состоящий из острых ножей, пил, гвоздей – всего, что могло нанести хоть какой-то вред. Он стоял к нам лицом и не предпринимал никаких действий. Под лицом я имею в виду круглую пластину, разделенную на две части: более крупную, с глазами-камерами, и помельче – нижнюю челюсть. Между этими двумя пластинами красовались кривые зубы в несколько рядов. Казалось, он вырывал клыки своих жертв и прикручивал проволокой к