Мальчик удивленно смотрел на меня и снова повторил свой вопрос:
— Мама?
— К сожалению нет, милый мой. Но если ты одинок, я могу быть твоей мамой.
Мальчик, некоторое время смотрел на меня, таким умным, заинтересованным взглядом, что я улыбнулась. Какой же он милый. Светлые, слегка вьющиеся волосы, светлая кожа. Губки бантиком. Ну просто ангелочек. Одет мальчик, в странную кожаную одежду, серого и темно-коричневого цвета.
Я чувствовала связь с этим ребенком. И тот свет, что перешел от меня ему. Непонятно. Что это было?
Мальчик обнял меня за шею и тихо сказал:
— Я хочу, чтобы ты была моей мамой, а не она…
От его слов, мне сразу стало плохо. У меня было стойкое ощущение, что у него нет матери. Что он совсем один, и ему не на кого положится. Кроме меня. Ведь не зря я появилась здесь.
Но получается, у этого мальчика есть мать. О нем есть, кому беспокоится. Но что, же тогда делает он здесь один? Где его мать?
Словно ответ на мой вопрос, я услышала строгий женский голос:
— Анвиэль, а ну иди сюда…
Мальчик ещё сильнее прижался ко мне и прокричал:
— Нет, не хочу! Я нашел маму… она лучше, она любит меня…
Я посмотрела на женщину и обомлела. Она выглядела в точности, как я. То же телосложение, того же цвета волосы, кожа. Только глаза, насколько я могла судить по расстоянию, отличались. У неё черные, а у меня, как у мальчика. Небесно голубые, с синим ободком.
И одежда на ней. Я бы никогда так не оделась. Прозрачное, красное платье в пол, на голое тело, с кожаными вставками еле прикрывающими женские прелести. И в таком виде стоять перед своим ребенком? Это отвратительно.
— Что ты сказал? — Лицо женщины исказила ярость и она, сделав несколько шагов к нам, вытянула руку и я почувствовала, как мальчик напрягся. Вокруг неё заклубилась тьма. — Ты будешь наказан, маленький паршивец. Зря я рожала на свет такого уродца как ты!
Мальчик закричал и отпустив меня, повалился на землю. Тьма от женщины перешла к нему, и он изгибаясь от боли, кричал, но не сдавался:
— Я не хочу… чтобы ты была моей мамой… ты плохая…
От его слов женщина ещё больше разозлилась.
Я сидела рядом с Анвиэлем, и не знала что делать. Мне так больно от его слез, но я ничем не могу ему помочь:
— Что ты делаешь?! Он же ребенок. Не трогай его.
Но похоже, это ее только заводило. Она сжала ладонь в кулак и мальчик, пронзительно закричав, стих. Я испугалась. Скорее обняла Анвиэля и проверила пульс. Сердце бьётся через раз. Ещё чуть- чуть и ребенок погибнет.
— Что ты натворила? Он же умрет. — Я закричала на эту страшную женщину, что была похожа на меня лишь внешне.
— Пусть. Давно мечтала о том, чтобы он исчез или его испили Гэринлы. Но, пусть так. Главное, что он больше не будет мне мешать… — женщина скривила губы в улыбке и засмеялась.
— Да что же ты такое…
Женщина только пожала плечами и ответила:
— Меня не заботит твоё мнение. Я Царица в своем дворце. Меня боятся мои мужчины и делают то, что я захочу. Я всегда в самой лучшей одежде, — она любовно погладила по тонкому кружеву «платья» и продолжила — все, что я захочу мое…
— Говоришь, у тебя есть все? — Я посмотрела в глаза этой падшей женщины. И ничего в ней не было прекрасного. И женщиной ее нельзя было назвать, после того, что она сделала с ребенком. Своим сыном. — У тебя нет самого главного. Того, что делает женщину таковой…
— И чего же… — она нагло посмотрела мне в глаза, скрестив руки на груди.
— Ты можешь получить любого мужчину, но можешь ли ты получить, их любовь…
— Они делают все что я хочу… они выполняют любой мой приказ…
— Да. Но это не значит, что они любят тебя. Они лишь боятся. А бояться, не значит любить. Этот ребенок боялся тебя, но не любил. Он сбежал от тебя, нашел себе другую мать. Самое главное в жизни женщины — любовь её чада. И этой любви у тебя нет. Мне жаль тебя…
— Ах ты…
Женщина вскинула обе руки, и в меня полетел черный вихрь. Я не боялась. Я знала, что она ничего мне не сможет сделать. Любовь ребенка защитит меня. Так и вышло. Она даже не коснулась меня своей магией.
— Почему? Как ты это сделала, тварь?
— Я же говорила. У тебя нет самого главного. Любви ребенка. Любая женщина становится сильнее, когда у нее появляется ребенок. Это часть души, оторванная от тела женщины. Но, даже не смотря на то, что мать лишается кусочка души, она заполняется с каждой улыбкой ребенка, с каждым счастливым словом «мама». Кусочек души отделился от тебя в тот день, когда родился Анвиэль, но вот заполнится обратно не получилось. Ты пуста. Этот ребенок заполнил своей любовью, меня…
— Но ты… ТЫ ЕМУ НЕ МАТЬ… я… я родила его…
— Странно, не так ли… ты родила… а выбрал матерью он меня… наполнил, некогда оставшуюся без кусочка души тело, меня…
— Меня это не волнует. — Женщина победно улыбнулась. — Он все равно скоро исчезнет… и тогда, я избавлюсь и от тебя… здесь, в его созданном мире, никто не найдет ни тебя, ни его. О вас, просто забудут…
Я испуганно посмотрела на мальчика и вновь стала прощупывать его пульс на запястье. Биение сердца становилось все реже, и Анвиэль больше не говорил. Он смотрел на меня с улыбкой. Закрыл глаза и, почувствовав последний стук его сердца, я всхлипнула.
— Нет… этого, не может быть…
— Наконец-то. Пора заняться тобой…
Я не обращала внимания на женщину окутанную тьмой, что стала подходить ко мне. Я смотрела на мальчика и дрожала от боли, что пронизывало тело с каждым ударом моего сердца. Снова. Снова это чувство охватило мою душу. Боли и отчаяния.
Внутри все кипело от злости, и я посмотрела на женщину, что убила своего ребенка. Не знаю, что она увидела в моих глазах, но она пошатнулась и отошла от меня.
— Что? Как ты это делаешь?
Я не знаю, о чем она говорила. Лишь желала этой гнилой женщине смерти. От боли за мальчика, я закричала так громко, как болела моя душа. Я кричала, вспоминая своего мужа, нашего ребенка. Затем, похороны любимых людей. И теперь, смерть этого мальчика.
Заметила, как засветились мои вены. Исходя из глубин моего тела свет, накапливаясь вокруг меня, вдруг взорвался