Когда мне было 25 лет, я не занималась ничем примечательным, не пыталась изменить мир и совсем не возражала против того, что взрослые подсмеивались над моим увлечением мотоциклами, байкерами, девизом «Гоняй, чтобы жить, живи, чтобы гонять» и медитациями на звук ревущих мотоциклов во время обеденного перерыва. В июле 2005 года я понятия не имела, что моей мечте стать директором службы маркетинга в компании «Харлей-Дэвидсон» скоро придет конец. Сначала мне стало трудно подниматься по пологому переходу из офиса в кухню. Вскоре после этого у меня начали отказывать руки. Я стала терять подвижность, не могла поднять руки над головой, чтобы вымыть волосы, я спотыкалась и падала несчетное количество раз. Врачи были озадачены, я была в ужасе, а невролог велел мне бросить работу.

Боль не отпускала круглые сутки, и облегчение приходило только во сне после приема снотворного. У меня жутко болело все тело. Страдала каждая клеточка, все части тела, от ступней до макушки, корчились в агонии. Из-за неправильного диагноза и долгого отсутствия лечения болезнь зашла слишком далеко. Воспаленные нервы в моих конечностях отчаянно жгла боль, и не было никакого способа понять, когда станет еще хуже. Полномасштабный артрит главных суставов не оставил мне шансов даже поднять ногу достаточно высоко, чтобы самостоятельно залезть в ванну и стать под душ. Зачастую я не могла сама усесться на унитаз, потому что ноги при сгибании не выдерживали тяжести туловища. Я не могла опереться на руки, забираясь в постель, и встать с постели тогда, когда мне хотелось. Внутренняя оболочка сердца воспалилась, и оно все время билось так, как будто я только что пробежала марафон. Я чувствовала такую усталость, что временами не могла разомкнуть губ, чтобы произнести хоть слово. У меня развилось когнитивное нарушение речи. Иммунная система настолько ослабела, что появился опоясывающий лишай, который мучил меня еще долгие годы. Количество лейкоцитов в крови упало настолько, что я не могла выйти из дому, чтобы попасть к иммунологу. Болезнь поразила все органы и системы моего тела. Моя прежняя жизнь была перечеркнута чудовищным недугом, который продолжал оставаться загадкой для врачей. Мне казалось, что такая жизнь – страшнее смерти.

После нескольких лет болезни, череды неправильных диагнозов и лечения, которое меня едва не убило, наконец-то был поставлен верный диагноз. Для хронически больного человека – это был потрясающий успех. Как объяснили врачи, меня, вероятно, укусил крошечный клещ, о чем я никогда даже и не подозревала. Он заразил меня бактериями, которые называются Borrelia burgdorferi, вызывающими болезнь Лайма. Болезнь Лайма – это бактериальная инфекция, передаваемая через укусы клеща, которая, если ее не лечить, способна вызвать серьезные проблемы со здоровьем. После того, как у меня диагностировали болезнь Лайма, последовали и другие диагнозы: аутоиммунное заболевание щитовидной железы, дисфункция почек, коллагеноз, фибромиалгия, невропатия и прочее. Я никогда не замечала ни следов укусов, ни сыпи, ничего подобного. До этого я проходила несколько тестов на болезнь Лайма. Однако именно это тестирование и отличается ненадежностью. Проверка дала положительный результат лишь через несколько лет, когда образец моей крови был отправлен в специальную лабораторию, но было уже поздно. Диагноз, гласивший «поздняя стадия болезни Лайма», я восприняла так, как будто он был громадной сумкой с продуктами на выходе из супермаркета. Я обхватила его руками, насколько смогла, и отправилась на поиски лечения.

По оценке Государственного центра санитарно-эпидемического надзора США, за год в стране около 300 тысяч человек заболевают болезнью Лайма, и только в 10 % случаев ставится правильный диагноз.[1] Такая оценка делает болезнь Лайма вдвое более распространенной, чем рак молочной железы, и в шесть раз – чем СПИД/ВИЧ. Во многих случаях болезнь оказывается нераспознанной, и появляются такие неверные диагнозы, как фибромиалгия, волчанка, синдром хронической усталости, множественный склероз, артрит, мигрень, расстройства обучаемости, биполярные расстройства, болезнь Паркинсона, сердечная аритмия и др.

Несмотря на лечение сильными антибиотиками в попытке искоренить болезнь Лайма и другие инфекции, перенесенные клещом, я не прекращала страдать. Помимо ежедневных 44 таблеток и 4 внутримышечных уколов, я испробовала широкий диапазон альтернативных методов лечения. И хотя я функционировала достаточно сносно, чтобы отказаться от постоянного присмотра, к тому времени, когда я узнала о докторе Гите Шрофф, основательнице клиники стволовых клеток в Дели, у меня по-прежнему сохранялись все мои симптомы, правда, в несколько облегченной форме. Мнения в Интернете по поводу д-ра Шрофф оказались весьма противоречивы: одни считали ее героиней, другие – шарлатанкой.