2

Тамзин

Я открыла слипшиеся глаза желтым утром. Я импульсивно повернулась в поисках света в окошке в стене темницы, но поняла, что свет был всюду. Утро было всюду, не запертое в грязных глинобитных стенах, а поднимающееся, накрывающее влагой плащ на моих плечах. Я поежилась и пожалела — от движения туман сна сменился уколами головной боли.

— Тамзин?

Я неловко перевернулась, потому что половина тела мне будто не принадлежала, а другая половина была полна камней. Лицо появилась в паре дюймов от моего, бледно-золотое среди черных распущенных волос.

— Я-о, — сказала я и скривилась.

— Тамзин, — снова сказал он, и я задумалась, была ли жизнь теперь такой, повторением имен друг друга вместо разговора. Он чуть приподнялся, и я поняла, что мою спину грел не плащ, а он прижимался ко мне. — Как ты? Как ты спала? Ты… не обязана пытаться говорить, — его взгляд стал расстроенным, словно он не мог придумать подходящую альтернативу. — Просто… Хочешь сесть?

Я сжала его руку своей грязной ладонью, и он помог мне сесть. Я опустила голову на миг, ждала, пока пульс в висках и языке ослабнет. Он не пропадал. Яно потирал мою спину.

Воспоминания последних суток вернулись ко мне — побег из Пасула к холмам на хромой лошади, с одеждой в сумках на спинах, часы безмолвного пути вверх по склону, может, еще пару часов, пока я спала на спине лошади, а потом недолгие поиски в стороне от тропы места для укрытия и ночлега. Я подняла голову. Место, которое мы выбрали, было чуть больше, чем относительно ровный участок в верхних склонах гор Моковик, населенных камнями, кривым из-за ветра можжевельником и подлым ветром. Лошадь стояла в паре шагов от нас, щипала жалкие пучки травы на камнях. Я поняла, что мы были снаряжены лучше, чем я думала — возле седла лошади на земле был белый длинный лук Яно и колчан стрел с синими перьями.

— Думаю, мы близко к дождевой тени, — сказал Яно. — Мы забрались выше, чем я думал, прошлой ночью. Этой ночью остановиться… будет сложнее.

Я не сомневалась. Восточные склоны Моковик были холодными и почти пустыми, но хотя бы сухими. Если мы доберемся до дождевой тени сегодня, мы, скорее всего, будем промокшими, замерзшими, а у нас был только плащ Яно на двоих. Я поняла, что этот плащ был только на моих плечах, а не его, стала сдвигать его, но Яно опустил ладонь на мою и остановил меня.

— Потерпи еще немного, Тамзин. Ты выглядишь… просто держись.

Я выглядела ужасно, скорее всего, бледная, как паутина, обстриженная, как овца, щеки опухли от незаживших ран во рту. Словно слыша мои мысли, он посмотрел на мои губы.

— Можно посмотреть еще раз? — тихо спросил он. — В свете дня. Я плохо рассмотрел вчера.

Я робко открыла рот. Он нежно прижал большой палец к моему подбородку и наклонил мое лицо к своему. Я видела утреннее небо, значит, он легко видел опухший разрез на моем языке. Его грудь вздымалась от быстрого дыхания, он притянул меня к себе.

— Прости, — его голос был полон боли у моих коротких волос. — Тамзин, м-мне очень жаль. Я не думал… — он сжал меня крепче. — Я найду их. Они заплатят за то, что сделали. Клянусь. А потом я женюсь на тебе и сделаю королевой этой страны.

Это меня повеселило — я, тихо парящая по замку Толукум в алом шелке королевы Исме с ее двойными заколками с камнями на моей обстриженной голове. Я тряхнула головой у его груди и отклонилась, отчасти из-за того, что меня мутило, когда он так говорил, а отчасти из-за того, что пуговица его рубашки давила на мою губу, и было слишком больно.

Я провела ладонью по участку земли рядом с нами и начертила прутиком буквы:

НАЙМЫ, — написала я.

Он хмуро посмотрел на мое слово.

— Наймы?

Я кивнула.

— А что они?

Я описала ладонью круг, хотела, чтобы он подумал о группе фанатиков, которые продумали нападение на мою карету. Одна из моих похитителей, Пойя, была из Наймов — эта группа твердо верила в иерархию, что рабы были на дне общества, а наемные рабочие, как она, занимали ступень выше.

Когда Яно не ответил, я написала на земле еще раз.

ЕЩЕ ТАМ.

— Конечно, они еще там, — сказал он. — Я не знал, что они могли быть вовлечены, до прошлой ночи.

Он точно понимал, что мы не могли ничего достичь, пока не определили, кто при дворе был связан с Наймами. Такое клеймо не было желанным или потрясающим, хотя некоторые из них на самом деле клеймили себя татуировками, заявляющими это. Их можно было скрыть, и предатель точно скрывал свои связи с ними, чтобы не потерять союзников. Но такие экстремистские взгляды должны были сказаться на политике предателя, и это делало его опасным — громкую поддержку можно было обнаружить и подавить влияние.

Но тихий, скрытый, который мог незаметно влиять… это была настоящая угроза.

Я постаралась выразить часть этого словами, осторожно чертила их на земле, но их было много, а земля была с мелкими камешками. Яно глядел на мою работу, и мое раздражение росло из-за того, что я не могла озвучить кучу слов. Голова все еще болела, тело гудело от усталости, желудок урчал, снова голодный после того, как голодание прекратилось. Но я не успела собраться с силами, чтобы снова вытереть участок земли для новых слов, мы оба застыли.

Со стороны тропы было слышно стук копыт по каменистой земле. Мы были на расстоянии выстрела из лука от тропы, но тут было сложно укрыться, лишь пара булыжников закрывали нас из виду. И если они…

— Стой, смотри, — сказал приглушенный голос. — Это не похоже на следы? Кто-то сошел с тропы.

— Наверное, пастух.

«Да, это был пастух, слушай своего друга-идиота, прошу».

Разум кипел, я посмотрела в глаза Яно. Он тянулся рукой к луку и колчану, но робко, словно не знал, что будет делать с ними, когда схватит.

— С камнями? Тут нет пастбища даже для коз. Ну же, давай посмотрим, а потом спустимся. Капитан не заметит опоздание в пять минут.

Копыта хрустели камнями, обломки камней съезжали по склону. Наша лошадь за нами подняла голову.

Яно сжал пальцами лук, но мы оба знали, кто шел к нам — два солдата в черно-белых ливреях замка Толукум с гербом в виде шишки секвойи на груди.

Они ехали друг за другом, первый вышел из-за камня и чуть не упал с лошади от удивления.

— О! — сказал он, посмотрел на нас. — О…

— Что? — сказал его товарищ, все еще за камнем. — Что там?

Он был младше, с оранжевым поясом новичка. Наверное, он никогда не видел портрет Яно, да и не мог