видеть так близко его лицо. И мы не выглядели в этот миг как королевичи — волосы Яно были распущенными и спутанными, без украшений, его рубашка и штаны хоть были хорошего качества, были в грязи, а я выглядела еще хуже. Может, мы сможем сойти за невинных путников.

Но солдат толком не смотрел на Яно, его взгляд впился в меня.

— О! — снова сказал он, стал шарить руками вокруг седла.

— Олито, да что там? — возмутился его товарищ, пытаясь выйти из-за камня.

— Это… сообщница! — возбужденно сказал Олито. — Это… смотри, она как в приказе…

Сообщница?

Я поняла, что он искал. Арбалет. Он вытащил стрелу из сумки на седле и вставил на место, неловко зарядил арбалет.

— Дай посмотреть, Олито, подвинь проклятую лошадь…

Яно вскочил на ноги и натянул тетиву. Движение было красивым, изящным и плавным, чудесным для расслабленной королевской охоты, но не успокаивало при встрече с двумя заряженными арбалетами. Весь одобрительный трепет насчет его умелого владения старинным луком пропало, я не понимала, почему он не тренировался с современным оружием.

Олито поднял арбалет на уровень глаз, но его товарищ объехал его лошадь, и конь Олито шагнул в сторону, рука солдата дрогнула.

— Погоди, Олито, давай убедимся… ради цветов, — его товарищ присмотрелся ко мне, повернувшись в седле, пока его лошадь двигалась среди камней. — Ты прав!

Я сделала единственное, что пришло в голову в таких обстоятельствах.

Я побежала.

Я бросилась на четвереньках с онемевшими пальцами к другому камню. Я услышала свист, стрела арбалета отлетела от камней, за которыми я скрылась.

— Не стреляйте! — взревел Яно за мной. — Как вы смеете… приказом короны, не стрелять!

Но произошло сразу несколько вещей. Еще скрежет арбалета, а потом тетива Яно запела, выпуская стрелу, и все те дни стрельбы по мишеням и охоты привели к тому, что его стрела пробила горло юного солдата. Олито обмяк в седле, его перезаряженный арбалет застучал по камням. Лошади испугались, их безумные движения двигали камни, добавляя хаоса. Второй солдат запаниковал, потянулся к арбалету, но сжал вместо него луку седла, его лошадь понеслась вниз по склону горы. Но земля была рыхлой, а склон — почти отвесным, и лошадь сделала пару шагов и споткнулась. Солдат вылетел из седла, но едва упал на землю, как лошадь рухнула на него. Четыре копыта жутко трепыхались в воздухе, летели камни, а потом лошадь пропала за выступом горы, камни со скрежетом летели с ней вниз.

Солдат не двигался. Он лежал лицом на камнях, один из них был с красной мокрой полосой.

Яно бросил лук и отпрянул на шаг.

— О, Свет, — выдохнул он.

Я медленно встала за камнем. Я хотела стыдиться побега, но не могла — если бы я осталась на месте, в меня попали бы. Я прошла к Яно, шатаясь, а он еще смотрел на Олито, висящего в седле. Мы смотрели, а лошадь сделала пару нервных шагов, и голова солдата стукнулась об камень. Он медленно и жутко съехал и рухнул на землю.

Яно схватился за голову, его губы побелели.

— О, Свет…

Я сжала его плечо, чтобы успокоить нас обоих. Он дико посмотрел на меня.

— Он был… он застрелил бы тебя! Но я не… я не хотел… о, Свет…

Я сжала его, подавляя свою панику. Он посмотрел на склон, где все еще не двигался второй солдат. Со склона не доносилось ни звука.

Яно вдруг согнулся, уперев ладони в колени, хватая ртом воздух, словно его тошнило. Я опустилась с ним, ноги дрожали от движений. Я посмотрела на искаженное лицо Яно.

— Я убил его, — прошептал он земле. — Я убил их обоих. Наших солдат…

Может, дело было в том, что я не могла утешить, но я вдруг захотела, чтобы он сосредоточился на другом. Я провела ладонью по земле под его лицом и начертила ногтем:

СООБЩНИЦА? — написала я.

— Что за сообщница? — спросил он.

— Я, — я указала на солдат. — Звали меня… — я указала на слово на земле.

— Они назвали тебя сообщницей, — сказал он и нахмурился. — Они явно тебя с кем-то спутали.

Они звучали уверенно, и они действовали, не мешкая. Были готовы стрелять, едва увидели.

Я встала и медленно подошла к лошади без всадника, осторожно обошла тело Олито. Лошадь вскинула голову, все еще испуганная, но я сжала висящие поводья и полезла в сумку на седле.

— Что ты делаешь? — спросил Яно.

Я указала на сумку, отцепила ее от седла. Я принесла ее к Яно, открыла и порылась в содержимом. Сверху были припасы для дороги — свертки еды, трутница, фляга. Но внизу вещи были в клеенчатом чехле, пергамент внутри шуршал. Я вытащила и открыла его.

Там была стопка документов с метками для капитана гарнизона в Пасуле. Я развернула первый и увидела Ларк, изображенная черными чернилами, она смотрела из-под широкополой шляпы, бандана была поднята на лицо.

Разыскивается живой или мертвой

Бандит Солнечный Щит

за убийство Ашоки Тамзин Моропай, похищение принца Яно Окинот Лазурита и нападения на моквайскую индустрию.

Считать вооруженной и опасной.

Награда: двести полумесяцев

Пятьдесят за сообщников, живых или мертвых.

— О, нет… — выдохнул Яно, читая поверх моего плеча.

Мою грудь сдавил страх. Ларк винили не только в моем инсценированном убийстве, но и в исчезновении Яно? Я посмотрела вниз страницы, где было пятно красного воска. Пальцы Яно сжали пергамент и подняли выше, чтобы убедиться. Он резко вдохнул.

Там была печать его матери — штамп королевы Исме Окинот Алой.

Мы переглянулись, в его глазах был шок.

— Не… — начал он. — То есть… то, что она… позволила награду, не означает, что она… — он посмотрел с болью на мои губы. — Да?

Я покачала головой, но меня тревожило, что королева Исме могла стоять за нападением на меня.

— Она не из Наймов, — твердо и почти зло сказал Яно.

Я молчала. Не могла говорить. Я постучала вместо этого по фразе про награду за сообщников.

— Ви, — сказала я.

— В? — повторил он, а после пяти мучительных секунд его лицо прояснилось. — О! Веран?

Я кивнула.

— Пожалуй, и он в опасности, если он найдет ее.

Я снова кивнула, отпустила лист с наградой и порылась в других документах в чехле. Там были копии, чтобы развесить их по Пасулу. Их сделали быстро, вырезали на дереве в спешке, неровные промежутки были между буквами, а чернила размазались, им не дали высохнуть. Я закрыла чехол и подняла тот, что был под ним, тоже полный пергамента. Мне было не по себе из-за того, что солдаты узнали во мне сообщницу.

Я открыла чехол и вытащила первый лист.

— Великие краски Света, — выпалил в шоке Яно.

Там было мое лицо, его изобразили довольно точно. Оно было круглее, чем сейчас, таким оно было, когда у меня был здоровый вес, но ужаснее были волосы. Их не было, как у меня сейчас, и лишь пара черных черточек на голове