Лес вокруг поместья был вырублен еще в десятом году, и Тобиас не мог подобраться ближе, но он вышел к самой границе прелестного сада, который был разбит у старинного дома с темными окнами. Сильвер оказался славным парнем. Тобиас не жалел, что пригласил его в свой дом переждать ливень.
В итоге он не нашел омелу, но, на его взгляд, дуб и не страдал от нехватки подношений. Тобиас вернулся домой, приготовил ужин, пристегнул ножи и смазал арбалет. Веточка омелы за поясом, чистые носки с заштопанными пятками, добротные сапоги — вот он и готов.
Несколько дней назад Тобиас обнаружил на холмах, в купах утесника, следы. Печально, когда дриада выходит из себя. По большей части эти милые дамы нравились Тобиасу. В его лесу обитало четыре или пять дриад, не считая старого дуба, что был вещью в себе. Но дриада, оставившая след в зарослях дрока, лишилась корней и пахла злобой. Скорее всего, она потеряла свое дерево, и никто не молил ее о милости и не посеял для нее саженец. Она направлялась к лесорубам, которые устраивались на ночлег в длинной хижине неподалеку от деревни. Проклятая тварь была по сути деревом, что не облегчало дело Тобиаса.
Перед самым восходом луны он занял позицию на опушке и принялся ждать. Долго же она добиралась — дриада появилась после полуночи, а значит, пропустила час, когда полна сил.
— А вот и ты… — пробормотал Тобиас, заметив на краю поляны тварь. Она была скрюченной и красноватой, а глаза утратили солнечный блеск здоровой дриады.
— Не надо, мисс, — громко сказал Тобиас. — Это того не стоит.
Она зашипела на него.
— Почему бы тебе не пойти со мной? Мы посадим для тебя сладкую иву у реки, чтобы вода пела тебе, а солнце играло на твоих листьях.
Дриада покачнулась и принялась бормотать себе под нос. Тобиас не питал больших надежд насчет этого существа. От нее исходил запах тлена, она явно не в настроении пускать корни. Ее тусклые глаза были прикованы к хижине, полной спящих мужчин.
— Итак, мисс, — мягко сказал Тобиас. — Мы ведь не хотим, чтобы кто-то пострадал.
— Они, — прошипела дриада.
— Они честные лесорубы, мисс. Я за ними приглядываю. Рубят аккуратно и сажают дерево взамен. Нет ничего постыдного в том, чтобы стать, например, домом, мисс, и это хорошая делянка. Так что ты думаешь о той иве?
— Они меня убили, — простонала дриада, покачиваясь на месте. В ее голосе слышался глубокий рокочущий звук. Тобиас потерял всякую надежду. Она была старше и безумнее, чем он думал. — Они убили меня, и я…
Она заверещала. От этого вопля задрожали бревна хижины.
Тобиас вскинул арбалет. Болт с глухим стуком вонзился в ее тусклый глаз. Дриада снова взвыла, и подлесок зашевелился, прорастая бледными лозами, обвивающими ноги Тобиаса. Что ж, по крайней мере он отвлечет внимание дриады от лесорубов. Впрочем, многие из цепких вьюнов отказывались от своих намерений, едва коснувшись сапог Тобиаса. Это был его лес, и одна вырванная с корнем дриада — даже такая старая и сильная — не могла обратить их друг против друга.
Тобиас вытащил один из ножей, с острым лезвием из гладкой стали, чтобы разрубить несколько особо назойливых стеблей. Дриада все кричала и кричала. Она растрачивала себя в лозы, заставляя их нападать на Тобиаса, теряя последние крохи своей древней силы. Медленно, но неуклонно приближаясь к ней, Тобиас потянулся за веточкой омелы, висевшей у него за поясом. Дриада, спотыкаясь, отступила прямиком в круг с крестом из белых камней, установленный лесорубами. Знак вспыхнул бледным светом, и в этом сиянии Тобиас наконец ее разглядел. Она была румянолицей для осени, а в высохших, словно бумага, волосах все еще виднелись увядшие цветы. Каменный круг стал для нее ловушкой. Бедняжка, подумал Тобиас.
Он всадил в нее еще один болт. От силы удара что-то внутри существа сломалось, и дриада с треском и скрипом упала, прямая и тяжелая, как и все представительницы ее вида.
— Отдыхай, — сказал Тобиас, подойдя к ней. Он положил веточку омелы ей на сердце и вонзил в твердое тело старое кремниевое лезвие.
Дриада закричала в последний раз, то был вой зимнего ветра, стонущего в голых ветвях, и умерла. Тобиас вздохнул. Он обернулся и посмотрел, цела ли хижина.
Из распахнутой двери на него уставилась полдюжина мужчин. Прежде чем Тобиас успел что-то сказать, один из них поднял пистолет и выстрелил.
Руки стрелка дрожали, что, несомненно, спасло Тобиасу жизнь, да и ночь подсобила. Тобиас стиснул зубы, чтобы не закричать, когда пуля вошла в бедро. Время вокруг замедлилось, стало древесным, тяжелым, изумрудным, и он увидел, как человек трясущейся рукой снова пытается прицелиться. Наверное, никого в своей жизни не убивал, подумал Тобиас. Наверное, считает себя героем. В конце концов, что видели эти лесорубы — дикаря, пришедшего по их душу, да чудовищный клубок предсмертных мук дриады.
Медленное зеленое время продолжало стекаться к ногам Тобиаса, и боль от ранения отступила за его границы. Пошатываясь, Тобиас скрылся в деревьях и поковылял к своему дому, быстро, как мог. Папоротник орляк убрался с его дороги и раздвинул листья. Слева, в деревьях, Тобиас заметил стройную фигуру. Златоглазая, как и ее сестры, но стремительная — Тобиас признал в ней Куманику, младшую из дриад его леса, обладательницу премерзкого характера.
— Не трогай их, мисс, — сказал он.
— Ты ранен! — завопила она.
— Они разрубят тебя, если будешь вести себя глупо. — Тобиас начал спотыкаться, но впереди виднелся его дом и старый дуб, оба гораздо ближе к опушке леса, чем обычно. — Бывало и хуже. Пусть люди занимаются своими делами, дорогая.
Она протестующе вскрикнула, но не бросилась мстить глупому юнцу, и на том спасибо. Шатаясь, Тобиас ввалился в дом, и время вернулось в привычную форму. Тобиас увидел, как на пол опустились тени, когда Куманика встала на стражу дома, призывая на помощь