Читать «Помни, что ты смертный»

— Завтра будет такой же холод, как сегодня утром, — объявил накануне вечером Дэнис, родной дядя Либби, за семейным ужином.

— Компания, с которой ты постоянно якшаешься в пабе, — настоящий кладезь информации, — проворчала миссис Хэнкок, с чрезмерной силой стукнув по столу чайником для заварки.

Либби поспешила предотвратить перепалку:

— Нынче утром все кругом побелело от инея. Как после снегопада.

Пережевывая сообщение с такой же легкостью, как кусок хлеба, обмакнутый в подливку, дядя Дэнис поплыл дальше:

— Букмекерам здорово повезло! Знаете, все каждый год делают ставки на снежное Рождество. — Он шумно помешал чай и добавил, как бы спохватившись: — Зато тебе не везет, Либ. Трястись по нашим проселочным дорогам…

— Сидеть в фургоне гораздо лучше, чем разносить по городу почту на своих двоих, — возразила Либби, надеясь, что при этом замечании дядя прекратит греметь ложечкой о чашку.

Дядя Дэнис, как всегда, пропустил его мимо ушей, предпочитая завершать любую беседу по своему усмотрению.

— Букмекерам подфартило, без всяких сомнений!

Он фыркнул, одновременно хлебнув чаю, поперхнулся и поставил чашку. С намокшими кончиками усов он больше обычного смахивал на моржа на льдине.

Его сестра и племянница сморщились.

— Кому, как не тебе, знать, на что рассчитывают букмекеры, — едко заметила миссис Хэнкок. И добавила другим тоном: — Если будет стоять такой холод, теплее одевайся, Либби. Лучше бы ты служила в конторе. Мне не нравятся эти поездки зимой по утрам в темноте и так далее.

Она бросила на Дэниса многозначительный взгляд, означающий, что ему следовало бы поискать работу.

Дядя Дэнис давно знаком с братством игроков на пари. Несколько лет назад из-за этого с ним развелась жена. Временно очутившись без крыши над головой, он был вынужден приютиться у замужней сестры: «Перебиться на время, пока не найду жилье».

К моменту смерти ее мужа он перебивался уже два года и после этого благородно вызвался жить здесь и дальше, заботясь об овдовевшей сестре и ее маленькой дочке.

Теперь дочке двадцать четыре, а дядя Дэнис никуда не делся. Они привыкли видеть лысую голову и цветущую физиономию, обвисшие усы и пухлый животик. Привыкли к его страсти к драгоценностям и неуместным молодежным кожаным курткам. Не спрашивали, откуда у него деньги. По правде сказать, и знать не желали. Он не работает. Пособие по социальному страхованию уходит в карманы букмекеров и владельцев пабов, за исключением сумм, нерегулярно выплачиваемых сестре на его содержание. Иногда он оказывается «на коне», по его выражению, и тогда проявляет неслыханную щедрость. Конечно, имеются в виду пони, первыми пересекшие линию финиша, в чем Либби почему-то сомневается. Хотя дядя Дэнис старательно изучает спортивную прессу, у него нет чутья на победителя.

Размышляя об этом, она осторожно вела красный почтовый фургончик к деревушке Касл-Дарси. Хорошо бы избавиться от дяди Дэниса. Разработка идеальных и безобидных планов избавления нередко занимает ее мысли во время поездок по кругу в двадцать пять миль для доставки почты в окрестные поселки. Без Дэниса мать получит возможность завести новых друзей и знакомых, а Либби не придется страшиться открывающейся перспективы. Их обеих не будет больше раздражать его поведение за столом.

Метеорологический прогноз дяди Дэниса оправдался. Утром вторично ударил крепкий мороз, накрыл толстой белой коркой места, не оттаявшие после вчерашнего, преобразил голый сельский пейзаж. Первые лучи солнца высветили кружевную серебряную паутину, которая завуалировала обнаженные ветки кустов вдоль дороги. Вытянутые белые пальцы дубов и конских каштанов сверкали, как ветки рождественских елок из фольги в оформленных к празднику магазинных витринах.

В воображении Либби крыши и коньки домов превратились в заледеневший пряничный домик ведьмы, которая откармливала Гретель и Гензеля.^[1] Влажные темные пятна у каминных труб указывают, в каких домах рано утром развели огонь. Ведьма готовится жарить детей. Впрочем, только в пантомиме.

«Дети, она не настоящая!» Этот возглас давно живет в памяти. Ребятишки, вопившие в зале, в страхе затихли, не зная, верить или не верить, что сказка добрая.

«Не настоящая!» — хором подхватили родители, дяди и тетки.

А казалась настоящей. Господи боже, конечно, думала теперь Либби. Конечно, ведьму изображал какой-то мужчина. Теперь ясно видно. Возможно, в обычной одежде похожий на дядю Дэниса. Но какая из него вышла ведьма! С седыми патлами, в полосатых чулках и остроконечной шапке… В конце Гретель сует ведьму в печку. Гензель мертв, но ведьма получила по заслугам. Как нам хотелось увидеть ее смерть, вспоминала Либби. Как хотелось, чтоб она никому больше не угрожала! И справедливость восторжествовала.

— С Рождеством! — воскликнула она, чувствуя себя счастливой.

Вчера муниципальный бульдозер целый день расчищал дорогу. О проселочных дорогах обычно забывают, поэтому они превращаются в подобие обледеневших горных перевалов. Либби мысленно высказала благодарность. Местный совет не особо заботится о дорожном покрытии на протяжении года. Ныряя в ухабы и спотыкаясь о трещины, фургон добрался до первых домов, остановился перед парой коттеджей с плоской кровлей, отгороженных от дороги длинными палисадниками.

Либби заглушила мотор, натянула шерстяные перчатки, захваченные по настоянию матери, открыла дверцу. На ворвавшемся холоде дыхание вылетало облачками пара. Кругом ни души. Видно, многие только приступили к завтраку.

Мало кто поднимается до рассвета, в отличие от нее. По работе приходится рано вставать. Люди ждут писем к утренней яичнице с беконом. У миссис Хэнкок сон короткий, она охотно встает проводить дочь, хотя Либби постоянно просит ее не беспокоиться. Впрочем, есть и другая причина, по которой мать выходит на кухню ни свет ни заря.

Слава богу, дядя Дэнис считает четыре часа утра нечестивым для пробуждения временем и поэтому мертво спит. Так что мать с дочерью могут вдвоем выпить чаю и съесть пару тостов на теплой кухне, что для обеих дорогого стоит. Об отсутствии Дэниса не упоминается, равно как и о присутствии. Только когда из верхней комнаты слабо доносится храп, они мельком переглядываются.

Либби потянулась к пассажирскому сиденью, где лежала наготове небольшая пачка почтовых отправлений, адресованных в Касл-Дарси. Корреспонденция для этих коттеджей уложена сверху. В правый дом заказная бандероль, за которую получатель должен расписаться. В левый — пакет и пара писем, скрепленных вместе круглой резинкой. Она взяла то и другое, прихватила планшетку и вылезла из фургона.

Крепкие ботинки с шипованными подошвами оставляли следы на