Словно продолжая взмах его руки, в ночной тиши повеял ветер. Дуновение принесло песчинки, гораздо больше, нежели брошенную щепоть. Песок распространился в воздухе, подобно чернильной капле, упавшей в воду. Он змеился тонкими струями, рисуя прихотливые завихрения, и охватывал наемников одного за другим. Каждый, кого песок касался, тотчас испытывал сильнейшее желание заснуть. Этому желанию невозможно было противиться, никакая воля не устояла бы перед ним.
Жилистые пальцы Веро, державшие Дэйнерис, ослабели и разжались. Он покачнулся, опустился на колени и тяжело завалился вбок, раскинув руки по земле. Его лицо обрело безмятежное выражение, глаза сомкнулись, из приоткрытых уст донесся храп. Другие наемники также один за другим теряли оружие и безвольно оседали на ночную траву.
И вот уже целый отряд лежал на поляне вповалку, мирно посапывая во сне. На ногах остались только двое: девушка и тот, кто произнес заклятие. Дени немедленно бросилась к своей Рэйегаль и осторожно приподняла ее на руки. Драконица тихо плакала, из раны с торчащей стрелой по ее крылу сбегала сияющая кровь, похожая на ртуть. Рейстлин же внезапно ощутил слабость, столь неимоверную, что не упал лишь благодаря поддержке посоха. Симптом этот был ему знаком: в Кринне он приходил, как плата, после сотворения колдовства грандиозной мощи. «Дело принимает скверный оборот, — подумал Маджере мрачно. — Когда драконов нет рядом, я не могу использовать магию вовсе. Когда дракон лишь один, всей моей силы едва хватает на простое усыпление». Беспамятство подступало, словно темный, ледяной, безбрежный океан, влекущий в пучину. Великим усилием воли Рейстлин ненадолго воспротивился ему и тихо позвал принцессу:
— Кхалиси — ваша Рэйегаль…
— Прошу, помогите ей, — почти взмолилась та, — вы единственный, кто на это способен. Обещаю, я отдам вам долг…
— Я и не сомневаюсь, — Маджере слабо махнул рукой, прерывая ее. — Зафиксируйте пробитое крыло, но ни в коем случае не трогайте стрелу — я займусь ее извлечением несколько позже. А прямо сейчас, кхалиси, окажите мне одну небольшую любезность.
— Разумеется, Рейстлин. Все, что скажете.
— В ближайшие часы — просто оставьте меня в покое.
И маг, цепляясь за посох, неторопливо сполз по нему на землю.
Примечания:
1. — Ты ничего не знаешь, рыцарь.
2. — Что случилось?
Песня в тему нелегкой участи Джораха — «Павел Пламенев — Крадущая сны».
Эта моя давняя картинка с Дени в Кварте.
http://www.pichome.ru/lg8
Кварт:
http://www.pichome.ru/lgF
Глава 3, в которой герои пересекают Летнее Море, а разумом мага завладевает Бездна
«Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем. И если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя».
Дэйнерис стояла у борта ладьи, и ветер с востока, шутя, играл в ее молочных волосах.
Солнце сегодня светило неярко, лучи его проливались сквозь пепельно-сизый флер, поднявшийся над морем еще с утра. Повсюду, куда ни кинь взор, простиралась вода без конца и края. Судно по имени «Буревестник» неслось под полными парусами, рассекая волны, как кинжал валирийской стали вспарывает синий шелк. Нырнув в пучину носом, он тотчас победно взмывал на гребне, вздымая каскады холодных сверкающих брызг. Иногда они долетали до Дени, и от касания стихии на губах ее расцветала соль. Терпкий вкус с оттенком горечи напоминал ей о детстве: двенадцать своих первых лет из восемнадцати принцесса провела в Браавосе, у взморья.
«А Летнее Море в такую погоду не очень-то летнее», — девушка зябко поежилась, кутаясь в длинный серебристый плащ. Ее драконы беззаботно гоняли чаек, золотая Рэйегаль уже нисколько не отставала от братьев — за минувшие после ранения три недели, не без помощи Рейстлина, ее крыло благополучно зажило. Присматривая за детьми, Дэйнерис также выискивала взглядом сушу в западной дали. Вскоре она заметила у горизонта полоску лесного берега: «Буревестник» миновал Кедровый Остров — верная веха, что до Астапора осталась последняя сотня лиг.
Путешествие неумолимо близилось к финалу, и тревожные сомнения все чаще одолевали принцессу. Она досконально взвешивала в мыслях «за» и «против» принятого плана. Драконы пока еще слишком малы для серьезных сражений, но ей необходимо защищаться от бесчисленных врагов уже сейчас, иначе может статься, что у ее детей и не будет шанса вырасти. В Астапоре тренируют лучших воинов Эссоса, рабов-Безупречных, на их покупку нужно золото, и немало. Единственный способ получить его — добиться ссуды у представителей Железного Банка. Очевидно, что однажды этот долг придется возвращать, но до той поры драконы повзрослеют и непременно принесут своей матери власть и богатство.
Расчет был простой и разумный, и Дени не видела в нем изъянов. По большей части результат зависел от беседы с кредиторами в Астапоре. Думая о предстоящей встрече, принцесса сильно волновалась, но ни на миг не выдавала окружающим своего беспокойства.
А Рейстлин Маджере, тем временем, проклинал это судно и это море, и весь Известный Мир до последнего камешка. Черный маг ненавидел холод, сырость и шум, и на борту, как если бы специально для него, все эти условия сложились разом. От холода, который невозможно было разогнать огнем, его донимал озноб. Из-за сырости горло мага першило денно и нощно, и прерывалось першение лишь во время приступа иного, кровавого кашля. Вдобавок, на судне постоянно все трещало, скрипело и шелестело, лишая Рейстлина малейшей надежды на сон — неудивительно, что плаванье для него уподобилось длительной изощренной пытке.
Однако все неудобства путешествия меркли в сравнении с тяготами чародейства. Колдовской энергии в Известном Мире было крайне мало, и оттого сотворение чар уподоблялось дыханию на большой высоте. Драконы облегчали положение, но даже рядом с ними Рейстлин тратил на простейшие заклятья колоссальные ресурсы. Стоило ему призвать хоть что-нибудь сложнее огненного шара, и он тотчас падал в обморок. Унизительные последствия напоминали Маджере о поре зеленой юности, вот только в ученичестве за ним приглядывал братец, бестолковый, зато беззаветно преданный и заботливый. Ныне маг же остался один в своей постыдной слабости. Все чаще его посещали мысли, что он застрял навеки в этой беспутной реальности, и в Кринн ему не возвратиться уже никогда. Путешествие в иной мир требовало огромной силы, а он