— Я веду вас, кхалиси, и потому мы будем делать так, как я считаю нужным. А если вы желаете продолжить без меня — извольте.
Дэйнерис, было, вознегодовала, но все же не стала продолжать спор, решив, что Рейстлину виднее. Стоя на месте рядом с магом, она прислушивалась к сумрачной тишине, которую тревожили неясные шорохи и нечто, похожее на отдаленные голоса. Темные силуэты скользили по стенам, исчезая, как только на них фокусировался взгляд.
И вдруг из-за ближайшего поворота вышел Джорах Мормонт с мечом наизготовку. В синеватом полумраке он казался почти стариком, на лбу у него залегали резкие морщины, а под глазами — глубокие тени. При виде принцессы лицо рыцаря озарилось улыбкой, он словно бы стал красивее и моложе сразу на двадцать лет. Джорах немедленно опустил оружие, восклицая:
— Кхалиси! Наконец-то я нашел вас! Я уж думал, вы навеки сгинули в этой проклятой башне.
— Сир Джорах? — удивилась Дени. — Как вы сюда попали?
— Я отыскал другой проход, подземный. Простите, что отстал поначалу. Но теперь я снова с вами и готов немедля проводить вас до драконов.
— Конечно, — принцесса кивнула, — только подождем минуту, пока Рейстлин восстановит силы, и двинемся в путь.
— Этот человек опасен, — улыбка пропала с лица Мормонта, — он завлекает вас в ловушку. Оставим его здесь.
— Нет, без него я не тронусь с места. Он помогает мне.
— Даже если и так — его помощь нам больше не потребуется. Я и сам способен вас защитить, кхалиси, — рыцарь приблизился, протягивая Дени могучую, широкую руку, которая всегда казалась ей воплощением надежности. — Пойдемте же со мной скорее, я знаю верную дорогу.
Девушка одарила его долгим взглядом и неожиданно для всех, в том числе и для Рейстлина, гневно отчеканила:
— Довольно! Вам не удастся меня провести своими жалкими фокусами. Клянусь Многоликим, вы все издохнете в мучениях за то, что украли моих детей.
— Кхалиси, я… я должен… — пробормотал Джорах, съежившись, а затем его фигуру окутала серая дымка, и образ растворился во мраке.
Все это время Рейстлин наблюдал за происходящим с настороженным интересом. Когда последняя искра миража угасла, он заметил:
— Похоже, вы повергли колдунов в смятение, кхалиси. Вы быстро учитесь отличать иллюзии от реальности.
— Это было совсем несложно — Джорах никогда бы не позвал меня к драконам. Скорее, он завел бы докучливую речь о том, почему я должна сейчас же покинуть башню, — Дени ухмыльнулась не без ехидства. — И вдобавок, колдуны не поработали над запахом, а между тем, от настоящего Мормонта разит, как от дикого зверя.
— О нет, едва ли — дикие звери несколько более чистоплотны, — Рейстлин тихо фыркнул. — Ну что ж, полагаю, теперь мы можем продолжить путь.
На самом деле маг не был уверен в своих силах — сырой холодный воздух в Стенах Бессмертных пагубно на него влиял. В его груди зарождалась ноющая тяжесть, которая обычно предвещала приступ недуга. Однако стояние на месте все равно не улучшало положения, и потому Маджере принял решение возобновить подъем. Оставалось лишь надеяться, что он с принцессой доберется до цели прежде, чем застарелая хворь проявит себя. Но лестница все не кончалась, и с каждой ступенью скудные силы Рейстлина таяли. Единственное, что держало его на ногах и заставляло идти вперед — это возрастающая злоба. Он злился на колдунов, построивших треклятую башню, и на Дени, приведшую его сюда, но больше всего чернокнижника раздражала собственная унизительная слабость, помеха, случившаяся так не вовремя.
Дэйнерис не могла не заметить перемены в состоянии и настроении своего провожатого. Она осторожно поинтересовалась:
— Рейстлин, все ли с вами в порядке?
— Все просто блистательно, — прошипел тот, едва удерживаясь, чтобы не вспылить. — А разве по мне не заметно?
И в тот же миг приступ настиг его. Дыхание мага сбилось, вдох болезненно застыл у него в груди, легкие сжались, точно их сдавил стальной панцирь. А затем все тело Рейстлина сотряс ужасный, тяжелый, хриплый кашель. Чернокнижник судорожно скрючился, прижав к устам ладони, вмиг позабыв и о Дэйнерис, и об опасности колдовских иллюзий. Единственное, что ему осталось — отчаянная борьба, схватка со жгучей болью за ускользающий глоток воздуха. В глазах у него темнело, изо рта по подбородку сочилась алая кровь, а приступ все длился и длился, и никак не прекращался. Лишь изредка кашель затихал на мгновение, и Рейстлин чаял, что мучения окончены — но недуг тотчас возвращался и терзал его еще сильнее.
А потом, так же внезапно, как начиналось, все завершилось. Острая боль угасла, новый вдох принес в легкие блаженное успокоение. Мир, помутившийся было в глазах, вновь обрел четкость, а происходящее вокруг — значение. Рейстлин медленно вдохнул и выдохнул еще несколько раз и, опираясь на посох, осторожно распрямился. И тотчас с окровавленных уст сорвалось раздраженное проклятие: принцесса, что звала себя драконьей матерью, бесследно растворилась в индиговых сумерках.
«Чрево Такхизис! Провалиться в Бездну колдунам и их башне вместе со всем этим жалким ничтожным мирком!»
Но вдруг его внимание привлекло нечто совершенно особенное. Маджере ощутил поблизости источник колдовской силы — огонь, подобный маяку, что пылал под сводами башни. Незримый, всепроникающий, он эхом резонировал с собственной силой мага, и Рейстлин вознамерился достичь его, хотя бы ему и предстоял подъем стократно дольше и опаснее пройденного.
На удачу, до верха оставалось совсем немного, и за несколько минут чародей одолел последние полсотни ступеней. Лестница подвела его прямо к порогу округлых арочных врат. За этими вратами высотой в три человеческих роста начиналась полнейшая темнота. Едва маг приблизился к ним, как изнутри раздался пронзительный крик. Долгий, звенящий, исполненный ужасной боли, он перешел в протяжные хрипы, а затем оборвался. В спертом воздухе поплыл густой дымный запах.
«Пахнет обугленной плотью, — понял Маджере. — В месте, куда я направляюсь, кто-то только что сгорел заживо».
Чернокнижник удобнее перехватил посох в левой руке. Какие бы опасности ни поджидали Рейстлина впереди, его желание исследовать магический источник оставалось непреклонно.
И вот чародей вступил во тьму. Он двигался совершенно бесшумно, словно и сам был частью этого мрака. С каждым шагом запах горелой плоти усиливался, обостренное зрение мага выхватывало из окружающей темноты смутные силуэты. Он различил округлое помещение с возвышением по центру, похожим на постамент,