Присутствие чародея не давало рыцарю покоя, и потому он начал искоса наблюдать за подозрительным визитером. Маджере сидел без движения, бархатный капюшон, как всегда, скрывал его золотое лицо. Из-под капюшона на худые плечи ниспадали несколько прядей волос, светло-серых, какие бывают только у стариков. Удивительно, что Рейстлин при этом вовсе не выглядел старым, Мормонт полагал его явно моложе себя. Огненный взор чернокнижника был устремлен вперед, на озеро — туда, где резвилась принцесса со своими драконами. Рыцарь вдруг отчетливо осознал, что Маджере, как и он сам, любуется Дэйнерис, и эта мысль внушила ему великое омерзение. Джораха бросило в жар, словно от лихорадки, его объял болезненный пламень гнева и ревности: «Подумать только, гнусное чудовище к ней вожделеет»! Он испытал жгучее желание схватить мага за шею, сдавить ему горло, заставить захлебнуться собственными хрипами и кровью.
А Маджере, тем временем, раздумывал о многих вещах, но только не о прелестях юной Дэйнерис.
«Занятно… Молодые драконы, два самоцветных, один золотой. В Кринне, покорные воле богов, они бы сделались друг другу заклятыми врагами, но здесь и сейчас они играют вместе, и ни Такхизис, ни Паладайн не имеют над ними власти. Кошмарный сон того и другого, воплощение их худшего страха. Пожалуй, стоило наведаться в Эссос хотя бы ради этого зрелища». Рейстлин не без удовольствия ухмыльнулся собственным мыслям, Джорах, воспринявший его удовольствие по-иному, стиснул кулаки до боли в костяшках.
Через несколько минут Дэйнерис вышла из воды на галечную отмель. В струящемся мокром наряде, с волосами, тяжелыми от влаги, она была прекраснее самой небесной Девы. Дракончики, радостно фыркая и щебеча, выпорхнули из озера и закружили возле матери. Размерами они едва превосходили средних собак. Они кувыркались в воздухе, демонстрируя ловкость и скорость, недоступную ни птицам, ни зверям. Самая быстрая, золотая Рэйегаль, ликующе послала в небеса поток огня, два брата, изумрудный Визерион и черный Дрогон, немедля проделали то же самое. У Дрогона был самый яркий и широкий пламень, зато кинжальная струя Визериона била дальше на треть.
— Как же быстро они растут, — вздохнула Дени, приближаясь к поджидающим ее мужчинам. — Надеюсь, во время плавания им не станет тесно — до Астапора путь неблизкий… Приветствую, Рейстлин, рада, что вы пришли.
— Когда мы покидаем Кварт, кхалиси? — осведомился чернокнижник.
— «Мы»? — резко переспросил Джорах. — Какие еще «мы»? Я что-то пропустил, моя госпожа?
— Послезавтра, — Дени ответила магу, а затем обернулась к Мормонту. — Рейстлин Маджере отправится с нами.
Для рыцаря эта новость стала внезапным кошмаром, подобным явлению Иного. Поначалу он оторопел — его оглушили не только слова Дэйнерис, но и ее интонация: она говорила спокойно, как будто черный маг ни капли не противен ей и не опасен. А кроме того, было ясно — решение уже принято, и без его, Мормонта, участия.
Сиру Джораху хватило самообладания, чтобы сдержать возмущение. К Рейстлину он обратился вполне спокойно и даже с поддевкой:
— Неужели в целом Кварте не нашлось того, кто обучал бы вас валирийскому вместо принцессы?
— Daoruni g?m?, azantys , (1) — ухмыльнулся чародей. — Теперь я едва ли нуждаюсь в ее уроках, зато она, как никогда, нуждается в моих.
— Какие уроки? О чем он, кхалиси?
Дэйнерис значительно переглянулась с магом. По этому взгляду рыцарь заподозрил, что действительно пропустил немало.
— Рейстлин Маджере — путешественник и ученый, сведущий в тайных, да и прочих науках, — пустилась в объяснения принцесса. — Он очень многое знает о драконах и готов делиться этими знаниями со мной. Чем старше становятся дети, тем сложнее с ними управляться, я должна учиться, если хочу достойно их воспитать. А вдруг дракона ранят, или он заболеет — что тогда мне делать? Какой мейстер возьмется его лечить? Но Рейстлин Маджере возьмется, так что, я думаю, встреча с ним — большая удача.
Когда бы Джорах мог, он схватил бы Дени за плечи, восклицая: «Какая удача, кхалиси, ужель вы ослепли? Это чудище с гадючьими глазами вас погубит!». Но он не посмел, и потому был вынужден подбирать слова, разумные и веские, которые разубедили бы принцессу в опрометчивом решении. Увы, таковых не находилось.
— Ладно, — рыцарь угрюмо взглянул на мага, — положим, вы действительно будете нам полезны. Но в чем здесь ваша выгода, Маджере? Какие вы преследуете цели?
— Свою выгоду, рыцарь, я не упущу, уж поверь, — холодно процедил чародей, — а мои цели — не твоего ума дело. Я не желаю тратить ни секунды драгоценного времени на объяснения с тобой — так почему бы тебе просто не пойти прочь?
Само собой, от этих слов Мормонт вспылил. Медвежья ярость, всклокотавшая в венах рыцаря, наполнила его грозной силой. Он оказался на грани того, чтобы, не думая о последствиях, впечатать кулак в костлявую рожу под капюшоном. Но тут Дэйнерис мягко коснулась его плеча:
— Сир Джорах, прошу, проявите терпение. Обещаю, через несколько часов я встречусь с вами, и мы все обсудим. А пока что действительно будет лучше, если вы оставите нас вдвоем.
Ярость медведя угасла, на смену ей пришло гнетущее опустошение. В серых глазах Мормонта отразилась скорбь, боль и бесконечная усталость. Не проронив ни слова боле, он развернулся и быстро зашагал прочь.
Провожая его взглядом, принцесса подавила утомленный вздох. Не ждал же рыцарь, в самом деле, что она помчится за ним вдогонку? Его бессмысленная ревность все больше ее раздражала. Конечно, Дени и не подумала менять решение, которое считала верным, лишь потому, что иначе сир обидится. Тем не менее, когда он пропал из виду, она обратилась к магу с легким укором:
— Зря вы так с Джорахом. Он стремился меня защитить, только и всего.
— Вот и пусть защищает, орудуя своей железной палкой, а не пытается блеснуть зачатками интеллекта. Рыцарю стоило бы усвоить, что я не нанимался вам в прислугу.
Дэйнерис сознала бесполезность увещевания. Она не стремилась спорить и не желала ссоры еще и с магом, и лучшим решением было уйти от неприятной темы.
— Ладно, оставим это, — она