Свет, тепло и подрагивающее розовое пятно в центре, к которому отовсюду тянулись маняще вкусные запахи. Горизонт чуть качнулся и ушел вверх, превращаясь в узкую ленточку, а его место заняла плоская поверхность в коротких зеленых штрихах, на которых топтались небольшие белые шарики.

Неожиданно что-то коротко свистнуло. Один из «шариков» жалобно пискнул и обмяк, выдавив из-под себя темную липкую лужицу.

— Сколько тебе еще? Как же достал этот тупой фарм*! — усталый и раздраженный голос.

— Много. Давай, качайся*, живодер. У нас на сегодня только пушнина! — звонко рассмеялся второй.

Резкая, острая боль. Всё помутнело, окрасилось ярко-красным и ушло в черноту. Потом стало светлеть до холодной серой мглы, где слышался многоголосый неразборчивый шепот. Теперь виден только небольшой участок земли, где лежало несколько истерзанных пушистых комков с темными пятнами.

Я только что был одним из них!

Я? Кто говорит?

Так это же мысли. Невидимые, не всегда ясные, но порой очень громкие. Они возникают ниоткуда, кричат, а потом бесследно исчезают в пространстве… ума. Да, ума! Это то, что их воспринимает и осознает.

Вспомнил! Кажется, эти пушистые существа называются кроликами.

Неожиданно в поле зрения возник двуногий великан, которому, видимо, и принадлежал один из тех голосов. Я испугался, и мир сразу подвинулся, отодвигая от меня это страшилище.

Значит, всё неприятное можно толкнуть, отпихнуть от себя!

Легкое усилие и земля послушно заскользила мимо. Серая мгла расступалась, открывая незнакомый мир по кусочкам, но одновременно прятала в себе столько же сзади. Разум будто просыпался после долгого сна. У меня получалось думать всё яснее. Пространства для мыслей стало гораздо больше. Они приходили уже более сложными и разнообразными, путая и не давая отследить их все.

Стоп! Всё могло быть свовсем не таким, как поначалу выглядело. Похоже, земля неподвижна, и передвигаюсь по ней я, а не наоборот, как казалось мне раньше. Тогда лучше вернуться, чтобы в этом сумраке снова не выскочить на тех великанов.

Но на старом месте обнаружилось уже новое стадо пасущихся кроликов. Я не мог перепутать — после прошлой казни бурые пятна еще не успели высохнуть на траве. Как им удалось вернуться в цветной мир? Я пропустил что-то важное, и теперь мои братья по разуму эгоистично и равнодушно жрут траву без меня! Мне не выдали такого же нового тела!

Спокойнее, нужно сконцентрироваться. Где-то должна быть подсказка к загадочному круговороту кроличьей популяции.

Уфф!

Я испуганно всмотрелся в себя. Что это сейчас так сложно подумало? Я не вполне схватывал смысл собственной фразы. Схожу с ума, не успев толком появиться на свет? Или наоборот, вхожу в него? И кто же это так входит-выходит?

На этом месте мозг, видимо, заклинило. Пришлось взять паузу. Судороги рефлексии дергали словами и выражениями, которые доходили не сразу.

Подумаю-ка лучше о тех, кому принадлежат голоса. Во-первых, я понимаю их речь. Во-вторых, эти двуногие великаны явно лишены сострадания. Зачем им понадобились наши тела? И почему молчат мои братья и сестры?

Они даже не сопротивлялись, а ведь нас так много, что можно набрать целое войско! Я бы с удовольствием возглавил его, став полководцем пушистого воинства! Свирепым кроличьим царем, от имени которого сердца врагов трепетали бы и разрывались от ужаса!

Хмм… Кстати, как зовут царя-то?

Я этого еще не знал, но поразился собственной прозорливости и глубине мысли. Должно быть, мой ум проницателен, но пока еще туп. Тут же стало неловко и стыдно, словно внутренний свидетель обвинил обоих в глупости — меня и мой ум. Кстати, существуют ли они по отдельности и независимо друг от друга?

Что за мудрёная чушь теперь лезет мне в голову? Возможно, лучше подождать, пока мой интеллект созреет и наберет силу. И уж тогда здраво оценю ситуацию и пораскину мозгами. Впрочем, за меня это уже сделали, судя по состоянию трупика.

А вот сейчас прошла ирония или сарказм? Не помню точно, как это называется, но чувствую, что какие-то знания периодически всплывают из глубин памяти. А пока мой разум похож на плохо сыгранный оркестр, где время от времени просыпается очередной музыкант со своей партией.

Если не найду способ выбраться отсюда, а то останусь этой многомудрой пустотой навсегда, а перспектива застрять тут надолго мне не понравилась. Конечно, можно привыкнуть ко всему, но лучше сразу к хорошему. Яркие краски, слепящее солнце, простор неба, запах и вкус сочной травы гораздо приятнее шепчущей мглы.

Вплотную подплыв к одному из кроликов, я вдруг заметил, что его мех будто бы светится. Да, так и есть — слабое голубое сияние. Оно казалось прекрасным и загадочным маяком в измерении, наполненным лишь оттенками серого. Сколько их? Пятьдесят? Больше? В любом случае тот яркий мир намного светлее и богаче. Мне надо в него как-то вернуться.

Вдруг этот «маяк» — ловушка?

Некоторое время я сомневался. Внешний мир оказался жесток, а его уроки слишком наглядно болезненны. С другой стороны, что мне терять?

Я мысленно потянулся к таинственному свечению и тут же вывалился в черноту, где не было ни меня, ни времени, ни даже пространства. А потом она словно взорвалась, оглушив органы чувств яркими цветами, звуками и множеством запахов.

В прошлый раз мир выглядел обезличенным — я даже не выделял себя из единой картинки. Теперь же ум четко разделил ее на «меня» и «другое». И это двойственное мировосприятие оказалось практичным и одновременно пугающим.

Мир остался тем же самым, но воспринимался уже несколько иначе. Ум будто окрасил его в цвета собственных эмоциональных настроек, не все из которых были приятными. Недавняя тупость больше не защищала меня. Этот спасительный барьер растаял, позволив проявиться страху и недоверию.

Итак, у меня опять есть тело. И возможно, опять ненадолго. Великаны вернутся, принеся новую боль, и ее мучительное ожидание переживалось почти как физическое страдание. Я чувствовал себя словно отравленным страхом. Еще ничего не случилось, а мне уже было плохо. Возможно, неожиданно проснувшийся интеллект скорее проклятие, чем преимущество.

Я снова отметил в себе «кроличью философию», а ведь еще несколько минут назад в уме и слов таких не было.

К черту! Мне надоело бояться. Сомнения и неуверенность начинали бесить, и я решительно открыл глаза.

Да, всё та же белая шубка и