Уже давно поднялись на борт корабля и представились Алану бортинженер и стюард – оба молодые, веселые атонцы – а Рилонда все стоял снаружи, на стартовой площадке, и по телефону разговаривал с Гелой. И только когда вышедший из служебного здания диспетчер приблизился к нему и принялся что-то почтительно объяснять, кивнул, выключил телефон и вошел внутрь звездолета.

– Ты же полчаса назад попрощался с Гелой во дворце, – встретил его Алан.

– Ну да, – смущенно улыбнулся Рилонда. – Никак не привыкну расставаться. Пять лет мы вместе, и летаю я по делам довольно часто, и все равно каждый раз это мучительно…

– И не привыкнешь, – махнул рукой Алан. – Я вот тоже не могу… Ну ладно. Пора стартовать.

– Я пойду поработаю, – Рилонда достал свой компьютер. – Готовлю предложения для Ю-Тара по реформам, хочу еще подумать.

Он удалился в пассажирский отсек, а Алан аккуратно поднял лайнер на орбиту, еще некоторое время летел в обычном режиме, как предписывала инструкция, потом связался с бортинженером:

– Деформационный модуль готов?

– Да, господин пилот.

– Запускайте.

– Есть.

В носовой части заструился рассеянный бежевый свет, обтекая, обволакивая корабль; деформационный пузырь густел, уплотнялся, и вот уже полностью окружил звездолет однородной вязкой массой; на ее внешней поверхности посверкивали, как удары пульса, синие и алые искры.

– Готово, господин пилот.

– Хорошо, спасибо.

Алан настроил скорость на сверхсветовую величину. Разноцветные вихри вздулись, налились мощью, словно кровью, наполнились энергией; жерло космического пространства разверзлось в черную узкую воронку, затягивающую, увлекающую в себя; миллионы галактических объектов слились в вытянутые продолговатые вспышки, ореолом окружающие стены воронки, словно град из сияющих стрел устремлялся из ее центра. Проваливаясь в гигантскую бездну, разрезая бесконечную протяженность, лайнер мчался к дальнему краю Вселенной…

Алан откинулся на спинку кресла и расслабился: полет проходил в штатном режиме, все установки и узлы работали нормально. Пока никаких активных действий по управлению от него не требовалось, и он мог позволить себе немного поразмышлять…

Рилонда сформулировал совершенно точно, сказав: «не привыкну расставаться». И сам он чувствовал то же, каждый раз, когда кто-либо из них с Энитой должен был куда-то уехать. Как объяснить, почему люди не могут жить друг без друга? Как и какими путями для сердца среди многих миллиардов сердец во Вселенной вдруг находится такое, которое готово отозваться на любой порыв, любое сокровенное желание? Стучащее на той же частоте…

И этот резонанс, это созвучие зажигает в тебе большее, чем минутную вспышку – зажигает ясный, ровный, долгий свет, с которым жизнь становится прекрасной, полной, осмысленной, любимой… И через каждую встречу, каждый взгляд, каждое слово вновь и вновь проливается на тебя это счастье, как благословение Вселенной…

И, единожды познав эту гармонию, ты уже не можешь существовать без нее, нет для тебя другого способа бытия, кроме как – вдвоем, вместе, рядом; и ломкой гулкой пустотой терзает одиночество, даже вынужденное и временное; невозможность заглянуть в родные глаза щерится внутри страшным провалом в небытие. И время ничего не меняет…

Алан тяжело вздохнул: со вчерашнего дня, с момента, как он узнал о грозящей Эните опасности, мир вокруг словно притих, съежился, казалось, прислушивался к его единственной мысли: спасти ее. Прорваться сквозь космическую толщу, схватить, вырвать из войны, из этого людского безумия! Как можно скорее…

И этой одной-единственной, затмившей все другие, мысли, подчинялись теперь все его действия. С удовольствием он увеличил бы скорость еще в несколько раз, но это было уже невозможно…

Двенадцать часов в пути пролетели быстро, и корабль приблизился к Декстре на расстояние, с которого предписывалось движение с обычной скоростью. Алан скомандовал бортинженеру выключить деформационный модуль и сосредоточился на управлении в режиме предстоящей посадки. И вдруг близ орбиты красивой бело-голубой планеты неожиданно заметил странный чужой звездолет…

Звездолет появился откуда-то сбоку, внезапно, словно вынырнул из другого измерения, и на нем не было никаких опознавательных знаков – ни номийских, ни какого-либо другого государства. Тихо, плавно скользил он, чуть посверкивая гладким черным корпусом, и неумолимо приближался.

Рилонда, который к тому времени уже закончил работу и сидел рядом с Аланом, тоже заметил его.

– Гм, непонятно, – покачал головой он. – Чей же это корабль?

– Не нравится он мне, – нахмурился Алан.

С первого взгляда на необычный космический транспорт он ощутил что-то крайне неприятное, недоброе. В груди, как надоедливое, мерзкое насекомое, заныла, зазудела, засвербила тонкая, пронизывающая боль; она словно навязчиво толкала, гнала куда-то… Никогда раньше он не испытывал ничего подобного. Он замер, прислушиваясь к себе и пытаясь понять, и вдруг, на миг перенеся не только в другое место и время, но и в другое тело, взблеснуло, пронзило мозг отчетливое осознание – вот именно такое чувствовал его отец – десять лет назад, на «Копернике». Чувствовал смерть…

Он резко вскочил.

– В шлюпку. Все, и быстро. Не обсуждается.

Рилонда удивленно взглянул на него, но возражать не стал, лишь чуть-чуть пожал плечами. Все четверо молодых людей проследовали в шлюпку. Алан открыл взлетную площадку и взялся за штурвал. И боковым зрением увидел, как разверзлось, словно оскалившись, на «чужаке» жерло мощной лазерной пушки, и вспыхнуло страшным оранжевым пламенем. Он сжал руль, посылая шлюпку в полет, кораблик взмыл вверх, и в то же самое мгновение огненный шар вонзился в королевский лайнер, разметая его на куски. Раскаленные брызги вперемешку с обломками разлетались в разные стороны, частично падая на планету, частично уносясь в космос, буквально бок о бок со шлюпкой, и у Алана мелькнула мысль, что это хорошо – в такой лавине горящего покореженного металла враги, возможно, не заметят их бегство.

– А-а-а! – одновременно выдохнули в ужасе бортинженер и стюард. Рилонда не вскрикнул, но смуглое лицо его на мгновение стало абсолютно белым, а глаза – огромными. Алан был слишком сосредоточен на управлении, ведь шлюпка шла в ручном режиме, и нужно было уворачиваться от осколков, но все же чуть улыбнулся, наслаждаясь наступившим внутренним облегчением: боль, до сих пор неустанно терзавшая нервы, утихла, растаяла, будто ее и не бывало; мышцы четко, по-деловому напряглись. Он всмотрелся вдаль: звездолет-убийца медленно скрывался из виду, обходя Декстру с другой стороны; кажется, их действительно не заметили и преследовать не собирались.

Алан спикировал к планете, нырнул в кисельную гущу атмосферных облаков и положил свой маленький кораблик в дрейф, почти приглушив двигатель. В таком состоянии, надежно спрятанная, шлюпка могла висеть сколь угодно долго; а им сейчас надо было кое-что обсудить.

Он обернулся в салон; Рилонда и двое атонцев сидели в пассажирских креслах, пребывая