Читать «Ашантийская куколка»

Франсис Бебей

Ашантийская куколка

Роман. 1973

Перевод с французского Е. Савиной. 1980.

Франсис Бебей родился в 1929 году в г. Дуала. Закончив в родном городе технический колледж, он изучал литературу и журналистику в Сорбонне и Нью-Йоркском Университете. Был сотрудником радиовещания в Аккре (Гана), в Лагосе (Нигерия), много лет работал в департаменте информации ЮНЕСКО в Париже.

Советский читатель знаком с творчеством Ф. Бебея по роману «Сын Агаты Модио» (М., 1974), удостоенному в 1968 году Большой литературной премии Черной Африки, и ряду рассказов. «Ашантийская куколка» – второй роман писателя. Написанный легко и непринужденно. в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.

Франсис Бебей известен также как композитор, исполнитель народных песен и собственных произведений (вышло несколько грампластинок с записями его концертов), исследователь африканского музыкального искусства. Высокой оценки специалистов удостоился его труд «Музыка Африки» (1969).

В 1979 году вышел третий роман Ф. Бебея «Король Альбер из Эффиди».

В преддверии рождества вся Аккра словно бы закружилась в танце.

Все солнца мира сошлись сюда, к этому берегу моря, и что ни день сияли все ярче, все веселее. У каждого дня было свое солнце, непохожее на вчерашнее. А время неотвратимо шло вперед, теперь уже к совсем близкому концу года. Иногда после полудня сердитые волны насылали шквалистый ветер, старавшийся с размаху разогнать часы затишья. Город оделся в праздничный наряд, украсился цветами, гирляндами, флажками, и по вечерам казалось, будто повсюду блестят головки тысячи разноцветных гвоздей.

В тот день при ослепительном полуденном сиянии Эдна, сама как пробившийся сквозь облака летний день, звонко смеялась. Это рассмешил ее последний покупатель.

— Как по–твоему, Мам, он догадался?

— Это уж его дело, девочка, если твоему покупателю вздумалось ошибиться в твою пользу, не стоит ему мешать.

— А если он вернет гребень и скажет, что слишком дорого заплатил за подделку?

— Тогда позовешь в свидетели весь рынок, и все подтвердят, что ты никогда и в глаза не видела этого простофилю… Послушай, Эдна, можно подумать, будто такое в первый раз случается.

— Нет, конечно, Мам. Не в первый, но…

— Впрочем, не думаю, чтобы он вернулся. Вид у него был туповатый, такие покупают, не глядя.

— Не глядя? Ну нет, Мам, как раз наоборот, он очень внимательно разглядывал покупку и все–таки ничего не увидел. Мам, посмотри, этот гребень из настоящей слоновой кости или нет?

— Из самой настоящей, или я в этом, девочка моя, ничего не смыслю.

Эдна снова расхохоталась, теперь уже в ответ на слова бабушки, да так громко, что соседние торговки заинтересовались, чем же вызвано такое веселье? Бабушка Мам даже сконфузилась и стала судорожно рыться в потрепанной сумочке, которую она обычно прятала в большой деревянный ящик, вытащила наконец оттуда свои старые очки и, даже не потрудившись протереть стекла, наделила очки на нос. И хотя стекла были не слишком чистые, ей все же удалось без особого труда определить, что гребень не что иное, как подделка под слоновую кость, в чем, увы, так удачно подвизалась пластмассовая промышленность.

— Ох, доченька, — вздохнула Мам, — видишь, и я не лучше твоего покупателя. Тоже попалась на удочку.

Эдна еще долго смеялась и наконец сказала:

— Во всяком случае, теперь уже ясно, что покупатель не вернется.

— Твоя правда. Но вот что я тебе скажу, даже если он и вернется, ничего не изменится: купил гребень, и все тут. Что было бы с нами, если бы каждый покупатель возвращал купленную вещь?

Солнце щедро заливало часть рынка, обращенную к Западу. Играя всеми цветами радуги, на прилавках засверкали тысячи всевозможных украшений. Колье и браслеты под серебро и золото — улыбчатые суррогаты, которые, не скупясь, доставляют ювелиры Запада, — большие перламутровые пуговицы, жемчуг, так и отливающий фальшивым блеском, серьги всех размеров, новенькие алюминиевые чайники, медные кастрюли, крытые эмалью, граненые стаканы — хрусталь для неимущих, — запонки в проржавевшей оправе, перочинные и кухонные ножи, столовые ложки, вилки с крупными зубцами для гурманов, шотландские, ярко раскрашенные оловянные солдатики и в углу прилавка матовые гребни из слоновой кости и из пластмассы–все эти богатства беспощадно палило полуденное солнце.

Прилавок бабушки Мам ничем не отличался от большинства других. Сбитый из трех широких досок стол, положенный на крепкие узловатые ножки, служил одновременно и прилавком, и витриной. Сверху все это прикрывал небольшой навес из рифленого кровельного железа, которое проржавело от времени, но стойко выдерживало напор гнувших его ветров‚ с боков к навесу были прилажены где пластиковые щиты, где куски от мешков из–под муки, тоже в меру своих сил сопротивлявшиеся непогоде. Оставалось загадкой, каким образом в сезон дождей, при таком ненадежном хранении, не подмокали товары. Впрочем, Мам, Эдна и их соседки — владелицы столь же хрупких сооружений — редко жаловались на погоду, разве что когда действительно лило как из ведра. Но в конце этого года сильных дождей не было; так что послеполуденное тепло само располагало к веселью и смеху, и благоухающая радость лета веяла над всей рыночной площадью.

День медленно клонился к вечеру. За шутками и смехом время летело быстро. Некоторые торговки уже засуетились, приступив если еще не к подсчету дневной выручки, то к приведению в порядок своего товара. Другие, наоборот, не спеша готовились к вечерней торговле, рассчитывая перевалить через шесть часов и отхватить хотя бы часть вечера, когда с наступлением сумерек рынок в своем упорном стремлении продлить существование приобретал какой–то загадочный вид.

— Пора собираться домой, Мам, — сказала Эдна.

— Ты что, устала? Посмотри, еще совсем светло, а ты уже домой собралась.

— Ты всегда так говоришь, Мам, а нет чтобы вспомнить, что мы живем далеко отсюда. Пока еще дождемся автобуса, как раз и будет время.

— Ах, молодежь, молодежь, и откуда вы такие? В наше время мы повсюду ходили пешком, а нынешние…

— Неужели вы так уж повсюду и ходили пешком?

— Конечно… А как же иначе? Не думаешь ли ты, что мы родились с автомобилем вместо ног?

— Знаешь, Мам, не хотела бы я родиться до появления автомобиля.

— Да ты и не родилась в ту пору, это сразу видно. Ты даже домой пешком дойти не можешь. Даже домой…

— Пешком? А сама–то ты смогла бы, после такого утомительного дня, всю дорогу идти пешком?

— Я так и делала, девочка моя, именно так! Ты еще не родилась…

— А ты уже ходила на рынок?

— А я уже ходила на… Эй, Эдна,