Читать «Дети земли и неба»

У недавно прибывшего из Серессы посла упало сердце, когда он убедился, что император Родольфо, прославившийся своей эксцентричностью, всерьез собирается провести эксперимент с придворным протоколом.

Император любил эксперименты, это знали все.

По-видимому, послу предстояло упасть ниц и трижды коснуться лбом пола, — и проделать это два раза! — когда он наконец получит приглашение предстать перед троном императора. Весьма высокопоставленный чиновник, сопровождающий его, пояснил, что это следует выполнить так, как принято кланяться Великому Калифу Гурчу в Ашариасе.

Именно так, задумчиво прибавил придворный, в давние времена полагалось приближаться к великим восточным императорам. Родольфо, очевидно, теперь интересует эффект от соблюдения такого официального проявления почтения. А так как Родольфо является потомком царственных правителей прошлых времен, это имеет смысл, не так ли?

Никакого смысла это не имеет — таково было невысказанное мнение посла.

Он понятия не имел, каким будет этот ожидаемый эффект.

Он вежливо улыбнулся. Кивнул. Поправил свою бархатную мантию. В приемной, где они ожидали аудиенции, он наблюдал, как второй придворный чиновник — молодой, светловолосый — с энтузиазмом демонстрировал это приветствие. От одного предчувствия боли у посла уже разболелись колени. И спина тоже. Он понимал, что, имея на талии доказательства своего процветания, он будет выглядеть глупо всякий раз, падая ниц и поднимаясь на ноги.

Родольфо, Священный Император Джада, просидел на троне уже тридцать лет. Никому бы не пришло в голову назвать его глупым — при дворе императора собралось много выдающихся художников, философов, алхимиков (ставящих эксперименты), но приходилось учитывать непредсказуемость, а, возможно, и безответственность этого человека.

Конечно, это делало его опасным. Орсо Фалери, послу республики Сересса, ясно дали это понять в Совете Двенадцати перед тем, как он отправился сюда.

Он считал свое назначение на эту должность ужасной неприятностью.

Формально, это почетная должность, конечно. Один из самых высоких постов за рубежом, на которые Совет Двенадцати может назначить гражданина Серессы. Это означает, что по возвращении он может рассчитывать стать одним из членов Совета, если кто-нибудь уйдет в отставку или умрет. Но Орсо Фалери горячо любил свой город каналов, мостов и дворцов (особенно свой собственный дворец!). Вдобавок, в Обравиче, на этом посту, у него будут очень ограниченные возможности увеличить свое состояние.

Он был послом — и наблюдателем. Подразумевалось, что все личные интересы откладываются на год или, может быть, на два, пока он будет здесь.

Два года — эта мысль приводила в отчаяние.

Ему даже не позволили взять с собой любовницу, а жена, разумеется, отказалась поехать с ним. Фалери мог бы настоять, но он же себе не враг! Нет, ему придется по мере возможности находить развлечения, которые предлагает этот продуваемый ветрами северный город, столь далекий от каналов Серессы, где в освещенной факелами ночи звучат песни любви, а мужчины и женщины, закутанные в плащи от вечерней сырости, иногда под масками, бродят по городу, скрываясь от любопытных глаз.

Орсо Фалери был готов изображать интерес, обсуждая природу души с философами императора, или слушать, как какой-нибудь алхимик, поглаживая опаленную огнем бороду, объясняет свои поиски темных тайн превращения металлов, — но только до определенного предела, конечно.

Если он плохо выполнит поставленные ему задачи, как явные, так и тайные, дома это отметят, и последствий избежать не удастся. Если он справится с ними успешно, его могут оставить здесь на два года! Ужасные обстоятельства для цивилизованного мужчины, преуспевающего в коммерции, и оставившего дома роскошную женщину.

А теперь еще этот османский земной поклон с тремя касаниями лбом пола! Который надо выполнить дважды! Добрые люди, подумал Фалери, страдают от причуд царственных особ.

В то же время его новая должность имеет колоссальное значение, и он это понимал. В том мире, где они обитают, добрые отношения с императором Обравича жизненно важны. Разногласия допустимы, но открытый конфликт может губительно сказаться на торговле, а торговля была самой сутью жизни Серессы.

Для серессцев первостепенное значение имела идея мирного сосуществования, с открытой, безопасной торговлей по всему созданному богом миру. Она значила больше (хотя об этом никогда не сказали бы вслух), чем прилежное следование доктринам Джада, провозглашаемым священнослужителями бога солнца. Сересса торговала, и активно, с неверными османами на востоке — вне зависимости от того, что говорили и требовали Верховные Патриархи.

Патриархи в Родиасе приходили и уходили, произносили гневные речи в своем гулком дворце или интриговали, как придворные, призывая к священным войнам и убеждая в необходимости вернуть завоеванный османами