Читать «Свидетель»

Если по правде — давай без обид:

Тот, кто убил — тот и убит.

Кто в дождь отдал плащ — тот под плащом.

Тот, кто простил — тот и прощён.

(Группа "Сплин", песня "Рай в шалаше")

— Аве Кришна!1 — дерзко крикнула я, поддавшись чувству справедливого негодования, с которым шли на царских жандармов революционеры, и задрала руку, раздвинув пальцы в виде буквы V. — Но пасаран!2

В долю секунды перед тем, как развернуться спиной к трибуне и спонсору, разглядывающему шествие с видом скучающего легата, сосланного в захолустье римской империи, я заметила оживленное недоумение на смуглом лице.

«Чертов буржуй», — подумала я и, содрогаясь от неприязни, пошла сквозь толпу наискосок. Лишь бы подальше от этого спектакля.

* * *

Ничто не предвещало неприятностей. Погода была на стороне слегка полоумной человеческой радости. Солнце над Ворошиловским проспектом светило ярко, растворив облака едкой синевой неба. По проезжей части вышагивали парадом горожане в плащах и куртках, демонстрируя головные уборы на любой вкус. Береты с перьями, канотье с искусственными цветами, ермолки, расшитые бисером, ковбойские шляпы с широченными полями, шлемы а ля Илья Муромец... Ненавижу шляпы!

День города превратился в масштабное действо благодаря щедрым вливаниям какого-то московского спонсора. Повсеместно рекламируемые призы за лучший головной убор сделали свое дело. И сегодня мне наверняка будут сниться кошмары.

Мужичок в желтом сомбреро с клювом, перевешивающим вперед всю его щуплую фигуру, чуть не сбил с ног мою подругу Нику. Я поддержала ее под локоть и тут же обомлела, ибо рядом прошагал гигантский фетровый котелок, обвязанный фиолетовой лентой. Из-под него виднелись ноги в джинсах и кроссовках, а из вырезов по бокам высовывались руки выдумщика. Гм, кардинальное решение! Долговязый джентльмен в зеленом цилиндре заспешил за ним, тростью пробивая себе дорогу. Благообразная старуха с самоваром на голове мимоходом прокляла наглеца. Справа от меня проплыл черный бархатный блин с плиссировкой по краям, под которым угадывалась невысокая дама.

Я провела рукой по непокрытой голове и отбросила с плеча назад русую косу, чувствуя себя лишней на этом разгуляе шляпного зодчества.

Ника поправила шляпку-таблетку, опутанную черной вуалью с мушками, и ревниво ткнула пальцем в блондинку в туфлях «даешь артроз»:

— Глянь, у нее тоже вуалетка...

— Какая разница, — вздохнула я, борясь с дискомфортом. — Давай выбираться отсюда.

— Ну, Варь, тут так прикольно! — надула губки Ника.

— Не выношу толпы.

— Надо работать над собой. Как там твоя гуру говорит?

— Янина? — Я закусила губу. — Ну да... Но нет. Это сильнее меня. У меня уже четверть часа ком к горлу подкатывает, хочется зажмуриться и бежать, сломя голову.

— Если зажмуришься, встретишь ближайший столб.

— Столб... да, — пробормотала я и потянула Нику к тротуару, где толпа была пореже, — Пожалуйста, пойдем. Все равно по оригинальности тебя даже бабулька с чайником переплюнет, или вон та папаха из перьев...

— Да уж. А ты бы хоть бейсболку надела.

— Стадный инстинкт — моветон. Я вообще весь этот ужас только ради тебя переживаю.

— Я ценю. — Красотка Ника умоляюще взглянула на меня и оттянула вниз критически короткую юбку. — Но потерпи, плиз, еще до конца переулка. Из этого ряда московского спонсора видно хорошо.

— Зачем тебе?

— Любопытно.

Я хмыкнула:

— Думаешь, увидит тебя и упадет в обморок от большой любви? А вдруг он старый и противный? С висячими бородавками?

— Я его погуглила. Красавчик. Правда, тот еще Казанова. — Ника мечтательно улыбнулась. — В светской хронике частенько пишут: бросил ту, разбил сердце этой. Такой скандалище был с как ее... Скворцовой, владелицей дамских изданий, — захихикала Ника. — Теперь она про него гадости публикует везде... Но посмотреть же интересно! Вот так, вблизи!

— Ладно.

Ника чмокнула меня в щеку и тут же изобразила ретро загадочность, стараясь не запутаться в длинных ногах — мы приближались к трибуне почетных гостей, специально возведенной для парада на фоне гипермаркета с устаревшим названием «Кооператор Дона». Багроволицые чиновники и пара известных бизнесменов города потягивали шампанское и махали плебсу. Привлекательная дочка местного олигарха в орхидеях на плоской белой шляпке уткнулась в телефон. А чуть поодаль развалился в кресле, забросив ногу на ногу, яркий красавец-брюнет в светлом костюме. Наверняка тот самый московский спонсор.

Ника ускорила шаг, обгоняя меня. Возможно, ей хотелось отмежеваться от простоволосой подруги в толстовке, джинсах и теннисках. Впрочем, зря: в ультра-маленьком черном платье, кокетливо выглядывающем из-под распахнутого пальто, в шляпке, перчатках и стильных лодочках она выгодно смотрелась на моем фоне. Я не стала ей мешать — захочет, обернется. Но одобрить желание подруги выделиться перед этим надменным типом не получилось. Пожалуй, даже лошадей на ипподроме разглядывают с меньшим презрением, чем он — мою подругу.

Я пошла медленнее, нахмурившись. Когда поравнялась с трибуной, мужчина скользнул и по мне пустым взглядом. Как по вещи... Даже хуже — как по рытвине на сером асфальте... Внезапно в душе что-то щелкнуло, возмущение заискрило, словно этот взгляд имел хоть какое-то значение.

«Довольно вышагивать перед этим картонным мавзолеем!» — в сердцах решила я. И выкрикнула то, что первым пришло в голову: «Аве... Кришна».

* * *

Я опомнилась только через пару кварталов, почти на следующей остановке автобуса. Пораженная собственной реакцией, выдохнула и уставилась в яркое синее небо в обрамлении желтеющих акаций. Что это было?! Помутнение рассудка?

Обычно я так себя не веду. Я вообще никогда так себя не веду! Я — человек спокойный и рассудительный, иногда даже чересчур. Да, мне не комфортно в толпе. Всегда было. Если меня вытолкнуть на сцену или поставить перед большим скоплением народа, руки начинают дрожать, а в груди что-то сковывает так, что дышать становится трудно. На работе и речи быть не может, чтобы выступать перед собранием или переводить какие-нибудь конференции, поэтому я вожусь с документами в тихом уголке. Я на хорошем счету, всегда сдаю заказы вовремя и получаю неплохие бонусы, но о повышении можно не мечтать.

«Надо проработать этот кармический блок», — говорит мне Янина, опытный эзотерик и мой учитель, и поясняет, что страх толпы связан с прошлыми жизнями: в одной меня маленькую задавили во время паники в Помпеях, когда рядом вспыхнул пожар. Я верю, потому что от огня меня тоже прилично потряхивает.

Увы, сама я не помню ни одной реинкарнации, хотя перепробовала массу методов, описанных в книгах: от медитаций до обратного прокручивания воспоминаний. Попусту. Но в жизни я руководствуюсь принципом: кто не испытал, тот не поймет, потому что по натуре я — практик. Другим навредить боюсь, а себя не жалко.

Что-то иначе