Читать «Одинокая леди»

Она сидела на верхней ступеньке лестницы и плакала...

Такой она видела себя тысячи раз в тот краткий миг пробуждения, который отделяет обычно сон от бодрствования. Это началось со дня смерти отца.

Вот и сейчас, выбираясь из глубокого наркоза, она видела маленькую девочку. Та плакала, закрыв лицо руками, а на лоб ее ниспадала густая масса золотистых вьющихся волос-Видение расплылось, исчезло...

Постепенно к ней возвращалось нормальное зрение, и наконец она различила лицо доктора, склоненное над ней.

– Все хорошо, Джери-Ли, – сказал он и улыбнулся. Она обвела взглядом комнату. Рядом, на кроватях-каталках, лежали несколько женщин.

Доктор ответил на ее вопрос раньше, чем она успела его задать:

– Вы в послеоперационной палате.

– Кто у меня был – мальчик или девочка? – спросила она.

– Какое теперь это имеет значение?

– Для меня имеет.

– Слишком маленький срок, чтобы говорить с уверенностью.

Уголки ее глаз заблестели. Это был явный намек на приближающиеся слезы.

– Вынести столько мучений, переживаний и даже не знать, кто бы мог у тебя родиться...

– Поверьте, так лучше, – убежденно сказал доктор. – А теперь попытайтесь вздремнуть и отдохнуть.

– Когда я смогу уйти отсюда?

– После полудня. Как только я получу результаты анализов.

– Каких анализов?

– Обычных, – сказал доктор. – Мы вначале не знали, что у вас отрицательный резус-фактор. Когда мы будем знать это наверняка, вам сделают укол...

– Укол? Но зачем?

– Это необходимо для того, чтобы во время следующей беременности не возникло никаких осложнений.

– Значит, если бы я оставила... то есть я хочу сказать, в том смысле... что и на этот раз могли бы возникнуть осложнения?

– Вполне вероятно.

– Выходит, даже хорошо, что я сделала аборт?

– Возможно. Но теперь вам следует быть более осторожной.

– Другого аборта не будет, – сказала она твердо. – В следующий раз я оставлю ребенка. Мне наплевать, что станут говорить. И если папаше это не понравится, он может трахать сам себя.

– Вы решили завести ребенка? – спросил доктор с некоторым удивлением.

– Нет. Но вы же не советуете мне принимать таблетки из-за моей склонности к тромбозам, а я не выношу все эти кольца, колпачки – как их там... Когда я ношу в сумочке маточный колпачок или тюбик контрацептива, я чувствую себя идиоткой.

– Нет никакой необходимости ложиться в постель с каждым мужиком, который вам встретится, Джери-Ли, – сказал доктор. – Тем более, что этим вы никому ничего не докажете.

– А я и не ложусь с каждым, кто мне встретится, – раздраженно ответила она. – Я ложусь только с теми, кто мне нравится.

Доктор покачал головой.

– Не понимаю я вас, Джери-Ли? Вы, такая умная, такая блестящая женщина, – как вы можете допускать все это?

Она улыбнулась.

– В этом заключается одна из опасностей быть женщиной. Мужчина может трахать всех, кого ему вздумается, я ничего с ним не случится. А женщина – она, как минимум, может залететь. Вот и получается, что именно она и должна соблюдать осторожность. Я всегда думала, что таблетки уравнивают женщину с мужчиной. Ну а мне просто не повезло, потому что я не могу ими пользоваться.

Доктор подозвал сестру.

– Во всяком случае, одна таблетка вам не повредит, – сказал он, выписывая назначение. – Чтобы немного отоспаться.

– Я смогу завтра начать работать? – спросила она.

– Я бы рекомендовал подождать несколько дней, – ответил он. – Вам не повредит, если вы отдохнете подольше. Кроме того, вполне вероятно, что усилится кровотечение. А сейчас сестра отвезет вас в вашу палату. Я зайду попозже и перед выпиской осмотрю вас еще раз.

Сестра взяла листок назначения н покатила кровать в коридор.

– Минутку, – попросила Джери-Ли. Сестра остановилась.

– Сэм!

– Да? – отозвался доктор.

– Спасибо! – сказала Джери-Ли.

Он кивнул, и сестра покатила кровать дальше, по длинному коридору к лифту. У двери она нажала кнопку вызова и спросила Джери-Ли с профессиональной приторной улыбкой:

– Все обошлось хорошо, не так ли, дорогая моя?

– Джери-Ли уставилась на сестру.

– Какого черта хорошо – и ее глаза налились слезами. – Я только что угробила своего ребенка...

– Почему ты плачешь, Джери-Ли? – спросила ее тетушка, выходя из комнаты матери Джери-Ли и обнаружив девочку плачущей на ступенях внутренней лестницы.

– Папа умер... Правда, он умер? – девочка подняла заплаканное лицо.

Тетушка ничего не ответила.

– Он не будет больше приходить к нам? Мама сказала, что будет...

Тетушка наклонилась к нем и взяла на руки, прижав к себе.

– Нет, – сказала она мягко, – он "Не придет никогда.

Слезы перестали течь из глаз девочки.

– Значит мама солгала мне! – вскричала она, и в голосе ее прозвучали обвинение и упрек.

– Мама хотела как лучше, боялась расстроить, огорчить тебя, хотела поберечь тебя, деточка. Она вовсе не собиралась причинять тебе боль, – мягко сказала женщина.

– Но она обычно говорит мне совсем другое. Она говорит, что я всегда должна говорить только правду, независимо ни от чего!

– Пойдем-ка и умоемся холодной водой, – сказала тетушка. – Тебе станет легче.

Джери-Ли послушно пошла за тетушкой в ванную комнату.

– А мама скажет Боби? – спросила она, когда тетушка вытерла ей лицо.

– Твоему братику всего только четыре года. Я не думаю, что он достаточно взрослый, чтобы понять.

– Может, я сама ему скажу?

– А ты считаешь, что должна это сделать, Джери-Ли?

В глазах тетушки светились участие и забота.

– Пожалуй, не следует ему говорить, – сказала девочка задумчиво. – Наверное, он и вправду слишком маленький для этого.

Тетушка улыбнулась и поцеловала ее в щечку. – Ты умная девочка, – сказала она. – Для восьмилетнего человека ты приняла очень важное решение, взрослое решение!

Джери-Ли было приятно, что тетушка одобрила ее. Правда, через несколько лет, когда девочка подросла, она, как ни странно, стала сожалеть о своем решении, потому что ее первый взрослый поступок оказался компромиссом.

А той ночью она допоздна лежала, не смыкая глаз и прислушиваясь.

Наконец она услышала, как поднимается в спальню мама, и с замиранием сердца все ждала, что вот-вот раздадутся шаги отца. Обычно он гасил свет и шел вслед за мамой. Но никаких шагов она не услышала. И только тут окончательно поняла, что никогда уже не услышит их больше. Она уткнулась в подушку и разрыдалась. Она оплакивала его и себя...

Ей было немногим больше трех лет, когда мать, тщательно причесав ее золотистые вьющиеся крупными локонами волосы, нарядила ее в белое полотняное платье с пышными рукавами.

– Будь осторожна, не запачкай платье! Сегодня ты должна выглядеть красивой! – сказала она. – Мы идем на станцию встречать твоего папу. Он возвращается домой!

– Война закончилась, ма?

– Нет. Папа больше не служит в армии – его уволили.

– Почему, ма? Его ранили?

– Да, немного... Ничего серьезного, – ответила мать. – У него повреждена нога, и он ходит, чуть прихрамывая. Но ты не должна говорить ему об этом. Сделай вид, что не замечаешь.

– Хорошо! – Джери-Ли отвернулась и стала рассматривать себя в зеркале. – Как ты думаешь, папа узнает меня? Я ведь теперь совсем взрослая!

– Я уверена, что он узнает тебя, – ответила со смехом мать.

В таком городе, как Порт-Клер, приезд первого уволенного по ранению солдата не может остаться незамеченным.

Мэр города,