Черная Дама, Белый Валет

Тёмный лорд умер, да здравствует Тёмный лорд!.. которого нет. А есть юная дочь лорда. И никто об этом не знает – весь мир уверен, что у власти теперь порочный и наглый юнец. И ждёт барышню бой со Светлым рыцарем… который не совсем светлый и даже не совсем рыцарь. И как в таких условиях прикажете соблюдать правила извечной игры?!

«Когда умирает Тёмный лорд – свет торжествует. Любой свет – всемирное добро, светское общество белых магов, лампы маяков… Но особенно солнечный, ведь солнце наконец может позволить себе светить сколько угодно, по-прежнему отдыхая ночью, но не пуская в мир дожди, грозы, метели и прочие сумрачные погоды. Если Тёмный лорд умирает летом – наступает засуха. Ветра, уставшие от жары, уходят в далёкие северные края, реки мелеют, а леса горят, потому что лето ликует, забыв о живых. Если Тёмный лорд умирает зимой – наступает неурочная оттепель, вылезают из берлог медведи, тянется к небу трава и распускаются листья. Пробудившись от холодного сна, они очень скоро гибнут от жестокого мороза, потому что зима возвращается. Но в мире должно быть равновесие, и на смену свету всегда приходит тьма. Новый Тёмный лорд распахивает окна на башне Чёрного замка, что стоит на высокой скале. В своё время и он покинет мир – зимой или летом. Потому что Тёмные лорды не умирают ни осенью, ни весной. Мой отец умер на исходе января. Об этом мне сообщил Белк, служивший в Чёрном замке дворецким. Не знаю, откуда он взялся, но клятву верности дал ещё деду… а может, и прапрадеду. – Миледи, – сказал Белк, ворвавшись в столовую и забыв поклониться. – Миледи, я принёс вам страшную весть. Чем можно испугать дочь Тёмного лорда? Нет в мире таких существ, вещей и событий. Их просто не бывает. И потому я испугалась. – Миледи, ваш отец… Его больше нет. – А где он? – тупо спросила я, разглядывая Белка. – Я жду его к завтраку. Дворецкий был взволнован до того, что позволил себе стать почти прозрачным. Теперь сквозь его коричневую ливрею я видела чайный столик у камина – стеклянный, низкий и трёхногий, подарок мастера, имени которого я не знала. Любимый столик отца, и на нём кувшин со свежими сливками.»