Ирина Градова
Клиническая ложь
Весна в Санкт-Петербурге похожа на мягкую европейскую зиму: снег уже сошел, на газонах вроде бы трава, но воздух почти не прогревается, солнце – все еще редкое явление, а с неба без конца капает, а то и откровенно льет дождь.
Если не жить в этом городе постоянно, трудно себе представить, что в нем случаются и погожие дни, и лишь аборигены, хладнокровно таскающие в сумках зонты в любой сезон, умеют радоваться коротким периодам действительно хорошей погоды, которые нет-нет да и сваливаются на Северную столицу.
Но в этот день, думала Алла, осторожно ступая в редкие места между лужами, стараясь не намочить обувь, несложно вообще позабыть о том, что на дворе, между прочим, апрель!
– Доброе утро, Алла Гурьевна! – услышала она неоправданно радостный голос, без сомнения принадлежавший Анне Яковлевне Сурдиной.
Доносился он из-за насыпи, за которой, судя по описанию Антона Шеина, располагалось место преступления.
– Зря вас не предупредили, что лучше надеть резиновые сапоги!
«Это точно!» – сквозь зубы процедила Алла, взбираясь на насыпь.
И как это судмедэксперт ее углядела? Ведь сама она ее не заметила, пока не оказалась наверху.
– Я услышала ваши шаги, – ответила Сурдина на ее невысказанный вопрос. – Знала, что вы должны подъехать, и потом, вы так громко шлепали по лужам, что…
Она осеклась и покраснела – удивительно, но некоторые люди сохраняют эту милую особенность до конца жизни, хотя у большинства способность заливаться краской с годами проходит.
Алла предпочла сделать вид, что ничего не заметила, но ее задели слова эксперта.
Ей начинало казаться, что диета и физические нагрузки дают результаты. Весы радовали почти что каждую неделю, диетолог Добрая одобрительно кивала при встречах и говорила, что желаемый результат похудения не за горами, Алла начала влезать в модную одежду…
А для людей комплекции Сурдиной, выходит, она по-прежнему оставалась женщиной-горой, слонихой, бегемотихой?!
Судмедэксперт тихо кашлянула и неловко дотронулась до ее руки.
– Алла Гурьевна, вы уж меня простите за бестактность! – проговорила она. – Я ничего такого не имела в виду, просто ваша обувь…
– Да ладно, мы же обе в курсе, что дело вовсе не в обуви! – махнула рукой Алла. – Очевидно, мне никогда не стать легкой, как пушинка… ну, как вы, Анна Яковлевна!
– Так это же хорошо, Алла Гурьевна!
– В смысле?
– Вы хотя бы представляете себе, каково иметь вес сорок четыре кило?
Разумеется, Алла не могла такого представить.
– Каково, когда в общественном транспорте тебя бесцеремонно хлопают по плечу и обращаются: «Эй, мальчик»? – продолжала между тем Сурдина. – Это притом что мне уже, пардон, шестой десяток! Или когда лифт отказывается ехать, потому что не «чувствует» человека внутри себя и упрямо стоит в ожидании пассажира с «нормальным» весом?! Когда обувь приходится заказывать за границей или покупать в детских магазинах… Ах, Алла Гурьевна, вы – счастливая женщина, хотела бы я быть на двадцать кило тяжелее и сантиметров на десять повыше!
Алла никогда не смотрела на эту проблему с точки зрения Сурдиной, а та, оказывается, тоже недовольна собственной внешностью? Ну да, судмедэксперт, мягко говоря, не красавица, но как же Алле хотелось выглядеть такой же хрупкой и изящной!
Она воспрянула духом и по-деловому поинтересовалась:
– Ну, так где наш труп?
– Так вон он, под елочкой! – махнула рукой Сурдина. – Пошли, только осторожненько, Алла Гурьевна, тут почва глинистая, мокрая, в любой момент обвалиться может!
Небольшое озерцо, в котором обнаружили тело девушки, располагалось сразу за насыпью. Алла увидела копошившихся возле трупа людей.
Она обладала стопроцентным зрением, а потому сразу же углядела капитана Шеина, старшего оперативника опергруппы, с которой работала Алла. Он стоял чуть в сторонке и жевал губами незажженную сигарету.
Алла знала, что капитан пытается бросить курить, но никак не может избавиться от привычки держать что-то во рту. Доброжелатели предлагали ему разнообразные решения проблемы – от спички и леденца до новомодных электронных сигарет.
Шеин злился, говоря, что ему не нужен суррогат, чтобы тренировать силу воли, и уверял всех, что непременно справится с собой, дайте только время.
– А, Алла Гурьевна! – коротко бросил он вместо приветствия. – Паршивая погодка!
– Да уж, не самый лучший день, чтобы умереть! – проговорил проходящий мимо помощник Сурдиной, немолодой и многоопытный Илья Шульц.
Он до такой степени походил на свою начальницу и размером, и внешностью, что Алла приняла бы его за родного брата судмедэксперта, не знай она, что у той нет родственников, кроме сыновей.
– Ну, положим, умерла она не сегодня, – строго нахмурившись, поправила помощника Сурдина.
– А когда? – тут же задала вопрос Алла, хоть и знала, как не любит судмедэксперт строить предположения до вскрытия.
– Ну, навскидку дня два-три, – ответила та, жуя нижнюю губу. – Судя по состоянию тела. Но точно сказать не могу, ведь тело пролежало в холодной воде, а температура воздуха в последнюю неделю менялась слишком часто.
– Ну а причина смерти? – не унималась Алла. – Утопление, видимо?
– Если то, что «видимо», то да, – кивнула Сурдина. – Ладно, не будем гадать: забираем девочку, Илюша!
По этой команде коллеги судмедэксперта, оттеснив оперативников, принялись упаковывать тело в пластиковый мешок (ее собратья не слишком заботились об эстетике, просто прикрывая носилки простынкой).
Алле нравилось, как работает Сурдина, нравилось, как вымуштрованы ее подчиненные, как беспрекословно они исполняют ее указания – вот бы обладать такой же способностью вызывать уважение!
Сурдина умудрялась, не повышая голоса, одним движением брови или уголка рта, дать понять, что ее что-то не устраивает, и подчиненные мгновенно считывали информацию с лица шефа и исправлялись.
Нет, у Аллы никогда так не получится: она чересчур эмоциональна! Итак, кто же эта неизвестная?
– Антон, при девочке что-нибудь нашли? – поинтересовалась она у Шеина.
– Ничегошеньки, Алла Гурьевна! Сейчас обыскивают все близлежащие кусты – вдруг что обнаружится. Похоже, придется водолазов вызвать!
– Придется – вызовем, – пробормотала Алла, глядя вслед удаляющимся спинам Сурдиной и ее коллег, несущих свой печальный груз на носилках. – Начните с установления личности, – добавила она, вновь поворачиваясь к оперу. – А еще, пусть мы пока и не знаем точно времени смерти, попробуйте поискать свидетелей, которые были поблизости пять или шесть дней назад и могли что-то видеть, хорошо?
– Будет сделано, Алла Гурьевна! Только вот я не пойму что-то, зачем мы здесь?
– В смысле?
– Работников Следственного комитета обычно не вызывают на самоубийства и несчастные случаи, так?
Алла подавила вздох: рано или поздно вопрос должен был возникнуть, но ей до смерти не хотелось объяснять что-то своим людям, пока она сама во всем не разберется.
Похоже, Антон прочел это нежелание на ее лице, поэтому тихо хмыкнул и, сунув руки в карманы джинсов, стал подниматься на насыпь.
Алла до сих пор не понимала, как ее команда относится к ней.
Формально начальником группы оперативников являлся Антон Шеин, но Алла была, если можно так выразиться, мозгом команды, посылающим распоряжения рукам и ногам, то есть Антону, Дамиру Ахметову и Александру Белкину, самому младшему