— Ну, у него, видно, свои резоны.
— Ерунда, Ириша, нет у него никаких резонов. Он не сыщик, он чиновник, никогда следовательской работой не занимался. Какие еще резоны?
— А вы спросите.
— Обязательно.
Сапожников оказался большим, одутловатым, седым человеком с громкой одышкой. Он послушно сел на табурет и сказал:
— А я вас знаю.
— Меня? — удивилась Клавдия.
— Вас. Вы к нам в ЖЭК приходили читать лекцию о правопорядке. Давно это уже было, а я вот помню.
— Значит, плохо помните или я плохо читала, если мы с вами, Николай Андреевич, здесь встретились во второй раз.
— Да уж, попал, — виновато пожал плечами Сапожников.
— Сознаете? — чуть улыбнулась Клавдия. Почему-то к этому человеку она не испытывала ни неприязни, ни тем более ненависти.
— Сознаю. Виноват.
— Так и расскажите все, облегчите душу.
— А как же адвокат? — простецки спросил Сапожников.
— А вам нужен адвокат? — в свою очередь простецки спросила Клавдия.
— Не знаю, положено, говорят.
— Положено, конечно, положено. Будет у вас адвокат, если вы преступник. А вдруг вы не преступник?
— Я не преступник, — сказал Сапожников охотно.
— Вот! Зачем же вам адвокат? Просто расскажите, как вы познакомили Дюкова с Федоровым.
— А это преступление?
— Зависит от обстоятельств, — туманно ответила Клавдия.
— Не-е, — протянул Сапожников, — это не преступление. Это так, по дружбе.
— Тем более. Итак?
— Мы поехали на картошку, а там ребята с параллельного курса. Знаете, всех на картошку гоняли. Нас повезли под Рузу. Места — чудные. Бывали? Там еще дом отдыха актеров и композиторов, так мы там…
— Погодите, — остановила Клавдия. — Это когда было?
— В… дай бог памяти, в семьдесят восьмом году. Да. Точно, я в семьдесят восьмом поступил.
— То есть, вы познакомили Дюкова и Федорова двадцать лет назад? — спросила Клавдия.
— Ну да. Когда в «железке» учились.
— Где?
— В железнодорожном институте.
— И Федоров учился?
— Вадик? Учился.
— И Дюков учился?
— И Дюков.
Клавдия откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.
— А как хорошо начали, Николай Андреевич, — укоризненно произнесла она. — Виноват, дескать, но не преступник. Я уж было вам поверила.
— А что? — еще громче задышал Сапожников. — Я правду говорю.
— Нет, не правду. Дюков в институте не учился.
Сапожников так и остался с открытым ртом.
— Как это? — сказал он. — Как не учился? Учился. Можете проверить. Мы вместе поступали.
— Проверим, — кивнула Клавдия. — А вы продолжайте.
— А чего продолжать? Вы спросили, я ответил.
«Действительно, — подумала Клавдия, — чего я от него хочу?»
— А чем сейчас занимается Федоров? — вставила Ирина.
— Вадька? Вадька кинорежиссер.
— Это что, у вас в «железке», как вы выразились, он на факультете кинорежиссуры учился? — иронично поинтересовалась Калашникова.
— Так он бросил потом, в «кулек» ушел.
— «Кулек» — институт культуры? — перевела Клавдия.
— Да.
— И там уже стал режиссером?
— Нет. Он потом кооператором стал, джинсы варил, а потом стал кино снимать.
— А, ну тогда понятно, — сказала Клавдия. — И что же он снял?
— Да вы не видели, — погрустнел Сапожников. — Разве теперь кто-нибудь смотрит российское кино? Один Михалков и остался. Подмял под себя всех. Он и в Канны, он и Оскара. В Каннах провалился…
Клавдия улыбнулась.
— Вы с Федоровым недавно виделись, — сказала она. — На этой неделе.
— Откуда вы знаете?
— Фестиваль в Каннах только-только начался. Это Федоров с вами болью делился?
— Он, — согласился Сапожников.
— А с Дюковым он когда встречался?
— Так мы как раз втроем и сидели.
— И заказ на убийство Дюков получил тогда же?
— Ч-ч-то? — еле выдохнул Сапожников.
— Заказ, — повторила Клавдия.
— Вы сказали — убийство?
— Я сказала — убийство. А вы не знали? — улыбнулась она.
— Про убийство? Нет, не знал. А кого убили? Вадьку?
Клавдия громко сглотнула, даже Сапожников это услышал.
Она часто попадала в дурацкие ситуации, частенько чувствовала себя в театре абсурда или в какой-то неостроумной пьесе, так называемой комедии положений, но всегда была в таких случаях сторонним наблюдателем, а сейчас оказалась в самом центре событий, почти что ощущала на голове тяжесть шутовского колпака.
Дело в том, что Сапожников не притворялся, Клавдия такие штучки понимала сразу. Сапожников действительно ничего не знал об убийстве.
И вообще весь его рассказ мало походил на сговор матерых убийц. Встреча старых однокашников — не более того.
— А почему вас арестовали, Николай Андреевич? — наконец спросила она.
— А кто его знает, разве у вас объяснят? Схватят человека и все. Вы первая меня хоть о чем-то спрашиваете.
Клавдия заглянула в дело — постановление о задержании выдано в районной прокуратуре. Выдано позавчера. Больше никаких следственных действий с Сапожниковым не проводилось.
Что за чертовщина? Дюков уже отдал богу душу, а этот сидит тут ни сном, ни духом. Они что там, в районке, спят все?
— Ну так вот… — Клавдия решила, что продолжать допрос все равно надо. — Ваш знакомый Дюков… кстати, это он?
Она показала фотографию Сапожникову.
— Он.
— Совершил убийство Севастьянова. Заявил на допросе, что заказ на убийство сделал Федоров, а с ним его свели вы, Николай Андреевич. Хотите прочитать своими глазами?
Теперь пришло время Сапожникову долго и громко глотать и дышать паровозом.
— Петька убил Димку Севастьянова? — наконец произнес он. — А Вадька заказал? Вы что, с ума сошли? Он чего, рехнулся? — поправился тут же Сапожников. — А ну позовите его сюда, пусть он мне это в глаза скажет.
— То есть ничего этого не было? — спросила Калашникова, которая тоже мало что понимала.
— Да они друзья не разлей вода. Димка у Вадьки в картине снимается… снимался. Нет, погодите, что, правда убили? Кто?
— Дюков.
— Позовите его сюда, пусть сам скажет, — демонически расхохотался Сапожников. — Никогда не поверю, никогда. Где он? Его тоже арестовали?
— Да.
— Так давайте его сюда. Сами увидите, все станет на свои места. — Он даже вскочил с табурета. — Он мне этого сказать не сможет, ха-ха-ха… Он… Да вы что! Где Петька?!
Клавдия вперила взгляд в Сапожникова, и тот постепенно затих. Что-то недоброе, страшное уловил он в этом взгляде.
— Что? — спросил он через минуту. — Что с Петькой?
— Николай Андреевич, успокойтесь. Сядьте. Дюкова два часа назад убили.
Сапожников стал опускаться на табурет, но почему-то не попал на него своим внушительным задом, а всей тяжестью рухнул на бетонный пол и захрипел.
Ирина с Клавдией бросились к нему, стали тормошить, отпаивать водой, потом позвали врача.
И тот, осмотрев больного, тихо сказал:
— Злодеи вы. До инфаркта довели человека.
ГЛАВА 3
Сапожникова уже давно увезли в реанимацию, а Клавдия с Ириной все сидели в комнате для допросов и молча смотрели в разные углы.
Для одного дня, для каких-нибудь четырех часов событий было более чем достаточно.
Клавдия никогда серьезно не верила в приметы, но сейчас ей было не по себе. Хотя закономерность еще не прослеживалась, но получалось что-то несусветное. Уже второй человек из простенького дела если и не мертв, то и не совсем жив.
— Знаешь что, — сказала Клавдия Ирине, — пусть Игорь займется этим Федоровым. Я что-то боюсь.
Калашникова не удивилась. Похожие мысли пришли и ей в голову.
Она вышла в коридор, позвонила от дежурного, и через пять минут пришел Игорь.
Раскрыл блокнот и приготовился читать свои заметки.
— Допросили