А вот принц такую забаву не любил. Охотился он всегда в одиночку. Уезжал в лес еще до рассвета, на опушке коня привязывал, капканами по кругу обкладывал, чтобы зверь мимо проходящий не загубил. А сам шел с луком и мечом наперевес. Мелкого зверя он не трогал. Охотился только на медведей, волков, за рысью реже, мало ее в тех краях водилось, поэтому часто он диких кошек не выслеживал. Не более двух в год. А всем остальным и вовсе приказал их не трогать, только если для жизни опасность будет, тогда дозволено. За эту оговорку местные браконьеры и цеплялись часто, отлавливая рысь, да ту, что покрасивее, и какому-нибудь пузатому богатею на охоте платной и подавали в клетке, чтоб тому самому толстосуму не так страшно было.
– Везти то везут, главное, чтоб вывозить опять не пришлось, ― отмахнулась кухарка.
– А, чего это, баб Тонь? – спросил молодой конюх. – Зачем вывозить?
– А-а! Ты же у нас новенький, ― протянула баба Тоня и глаза ее загорелись в предвкушении свободных и благодарных ушей новоиспеченного слушателя.
– Сейчас забудет, зачем пришла, ― шепнула на ухо служанка близ стоящей подруге, и они вместе тихонечко рассмеялись.
– Тихо там! Марш на кухню! – скомандовала баба Тоня, у которой слух был как у собаки, а глаз как у орла, которым, к слову, она злобно и зыркнула на девушек, и те быстро побежали в замок.
А кухарка вальяжной походкой подошла к молодому конюху и, вытирая ладони об фартук, принялась рассказывать:
– Значит, сынок, ничегошеньки не знаешь? – с довольной улыбкой протянула она.
– Нет, ― помотал головой тот.
– Эх, темень ты деревенская! – еще более блаженным голосом протянула баба Тоня и с наигранным жалостливым видом растрепала парню волосы. Тот поморщился от такого непрошенного знака внимания, но отмахиваться не стал, больно сильно ему хотелось рассказ ее послушать. – Ходят слухи, что королева наша была бесплодная.
– Не она принца родила? – воскликнул парень, широко вытаращив глаза.
– Тьфу на тебя! Она, конечно! Не перебивай, ― баба Тоня отвесила ему хорошего леща, конюх потер затылок, бросив недовольный взгляд на товарищей, что довольно посмеивались при виде такого действа, но возражать не стал. Губы поджал и принялся внимательно слушать дальше. – Десять лет они в браке жили и ничего. А потом бац, и королева понесла! Аль не чудо?
– Так может намолила? – не успел конюх вопрос задать, как второй подзатыльник получил.
Конюхи громко рассмеялись.
– Ты откуда к нам приехал, ромашка тупоголовая?
– Из деревни. Коренька называется, ― обижено ответил парень, потирая больное место.
– Тьфу ты, тьма тараканья! А звать тебя как, рыжий? – прищурив один глаз спросила баба Тоня.
– Иван.
– Иван, ― протянула кухарка. – Ладно, Иван. Не буду я тебе рассказывать, откуда дети берутся, это тебе друзья поведают, ― конюхи вновь засмеялись. – Слушай дальше, Ваня. Поговаривают, будто в том месяце, когда королева ребенка зачала, видели ведьму над замком пролетающую.
– Так они все время летают.
– Это они сейчас летают, а тогда не в почете были. Королева их жуть как не любила. Охоту на них вела, за награду головы их обменивала. Не знаю, на кой ей этот смрад вообще сдался.
– А, за что она их не возлюбила, баб Тонь?
– Да, шут ее знает. Никому не рассказывала, да если бы и рассказывала, так явно не нам.
– Так значит, ей ведьма забеременеть помогла?
– Так говорят.
– Так это же слухи просто, ― отмахнулся Иван.
– Слухи, не слухи. А только королева после того случая отменила охоту на ведьм. А как принцу восемнадцать исполнилось, принялась невесту ему среди них искать. И не случалось ничего до этого, чтобы смилостивить Ее Величество могло.
– Так принц у нас, что же? Наколдованный выходит?
– Кто ж его знает! Тут вилами по воде писано! И одной только королеве ведомо.
***
Тем временем к покоям королевы спешил главный советник. Людвиг был уже довольно немолод, в этом году разменял восьмой десяток, поэтому преодолев титановую каменную лестницу, остановился немного отдышаться и, конечно, выругаться:
– Для орков строили, что ли? Сволочи!
Издали услышав хриплый голос старика две молодые служанки быстро развернулись и побежали прочь, обгоняя друг друга. Прислуга замка знавала не понаслышке извращенные повадки Людвига. Конечно, орган его уже давно уподобился грустной стрелке на часах, что замерла на полвосьмого, но вот руками полапать молодую плоть советник любил.
Только какой-нибудь служанке с миловидным личиком не посчастливиться столкнуться с ним в темных коридорах замка, как он принимался совращать юное создание, не внимая никаким молитвам и просьбам. Ему нравилось слышать их стоны, наверное, так он уверял себя, что еще на что-то да-таки способен.
Но сейчас советнику было далеко не до плотских утех. Он должен был возвестить королеве о скором прибытии невест. Всего пару минут назад белый голубь влетел в окно его кабинета, принеся с собой обрывок бумаги, где последний из трех королевских ловцов сообщил, что поймал пятую ведьму и теперь они все вместе выдвинулись в сторону замка.
Добежав до дверей, он остановился, чтобы поправить растрепавшуюся мантию и прилизать последние волосинки. Убедившись, что вид его стал более или менее приглядным, он выставил руку и приготовился постучать в дверь.
– А! А! А-а-а!
Людвиг сразу признал голос королевы-матери, как и распознал характер ее стонов. Он злобно покосился на двух стражников, которые чуть было не позволили ему совершить непростительную ошибку, те лишь в ответ вжали головы в плечи и потупили взоры. Тяжело вздохнув, Людвиг отошел к противоположной стене и, скрестив руки на груди, замер в ожидании кульминации сие процесса.
Знал бы он, что процесс еще даже до самого заветного момента не дошел. Грозный генерал Дукин не любил поспешных действий, все в его деле (каким бы оно ни было) должно было быть обдуманным и идеальным. Поэтому он, крепко сжимая ноги королевы, старательно выполнял свой воинский долг перед отечеством, правда, не используя меч. Ему-то как раз суждено было подобно Людвигу томиться в ожидании, только не за дверью, а у двери, по другую, разумеется, сторону.
Офелия гордо восседала на трюмо, прижимая одной рукой к груди подол шикарного белого платья, расшитого золотой нитью, а другой крепко сжимая кудрявые волосы генерала, что ласкал ее лоно.
Дукин резким движением приподнял ноги королевы еще выше, немного раздвигая их в стороны. Так