Читать «Кровь избранных»

По сигналу стартера всадники пришпорили лошадей, и те рванулись по первому кругу. Ритмичный цокот копыт по дорожке отдавался в ушах Шань Фена, как грохот камней, катящихся в ущелье. Глухой, навязчивый стук. Ему вторило эхо голосов возбужденных зрителей на деревянных трибунах. Вот наездники в ярких куртках понеслись уже вдоль противоположной стороны ипподрома, потом поворот — и новый круг.

Молодой китаец оторвался от зрелища и поднялся по ступенькам в коридор, где находилась администрация. Он заглянул в последнюю, приоткрытую дверь. Сидящий за столом краснолицый европеец, увидев его, вздрогнул, но Шань Фен сразу отпрянул, как будто ошибся, и усмехнулся хитрой мальчишеской улыбкой. Выйдя на улицу, юноша немного подождал и отправился бродить, словно бы без всякой видимой цели.

Странные в Шанхае улицы, подумалось ему. Широкие бульвары и проспекты ухожены благодаря французской концессии, выкатаны повозками, рикшами и даже автомобилями. Но заранее нипочем не знаешь, когда главные городские артерии вдруг превратятся в дремучие извилистые переулки. Достаточно ошибиться поворотом, зазеваться на пару минут — и ты уже совсем в другом мире. Солнечный свет тускнеет, еле пробиваясь сквозь тенты, натянутые на стенах, и сквозь развешенное на задних дворах белье. Заблудиться — пара пустяков, особенно если ты нездешний.

Впереди китайца шагал, а точнее, почти бежал, задыхаясь от чрезмерного усилия и страха, человек в элегантном сером костюме. Тот самый господин из конторы ипподрома. Он родился не в Шанхае и даже не в Китае и сейчас предпочел бы никогда не уезжать из родного Ньюкасла на поиски работы в город, который так и остался ему чужим.

Шань Фен шел за ним, не отставая, только чуть ускорив шаг: он не спешил, так как хорошо знал дальнейший путь. Парень перемигнулся еще с одним китайцем, стоявшим около окна какого-то дома, и сделал ему знак идти вниз по улице, но тот притворился, что не понял, и направился к перекрестку, где обычно останавливались извозчики. Однако нынче утром там никого не было. Паника толкала англичанина в самые пустынные и темные переулки, и теперь его грузная фигура ринулась в узкий тупик, в конце которого уже стоял Синь.

Как только англичанин с ним поравнялся, китаец повалил его на землю и начал бить ногами под дых: удар, другой, третий. Тут появился Шань Фен, и достаточно было одного взгляда, чтобы Синь отскочил в сторону и стал на страже у входа в переулок. Парень опустился на колени перед иностранцем и приподнял ему голову.

— Успокойтесь, мистер Уилсон, не надо бояться. Мы только хотели доверить вам вот это… — ласково произнес он, доставая из кармана рабочей блузы деревянный футляр.

Китаец открыл его прямо перед покрасневшими испуганными глазами Уилсона, который с трудом пытался подняться на ноги. На бархатной обивке внутри сверкнуло лезвие маленького кинжала с резной рукояткой.

— Сделайте то, о чем мы когда-то просили, мистер Уилсон. Послушайтесь нас, прошу вас. И сохраните этот маленький подарок, — продолжил Шань Фен.

Он закрыл футляр и положил его на колено англичанину, который отупело на него таращился.

— Не упрямьтесь, иначе в следующий раз, когда меня увидите, вам придется пустить его в ход против себя самого. Это будет не так больно.

Англичанин начал всхлипывать, и когда нападавшие молча удалились, его затрясло от рыданий.

Пройдя несколько переулков, китайцы разошлись, не прощаясь. Шань Фен нырнул в старый квартал, пересек внутренний дворик и поднялся на второй этаж одного из домов. В тесной, душной и длинной, как коридор, комнате толпилось множество народа: сборщики податей, ремесленники, попрошайки. И каждый пришел со своей просьбой к Шань Чу, Старшему Брату, Голове Дракона, верховному владыке Триады. Главу Шанхайской организации звали Юй Хуа. Как истинный хозяин, он не был ни щедрым, ни скупым.

Шань Фен стал пробивать себе дорогу, бесцеремонно расталкивая всех на своем пути. Он выглядел гораздо моложе своих лет, а открытый лоб под коротко стриженными волосами казался совсем детским. Но на самом деле ему уже исполнилось двадцать. Умные светло-карие глаза не потеряли ясности, словно обладали иммунитетом ко всем унижениям, что им приходилось видеть. Темно-синяя блуза слегка болталась на его хрупком теле. Юноша уже почти пробрался к двери, по бокам которой стояли два стражника, как кто-то схватил его за рукав:

— А ты куда, мышонок?

На него пахнуло гнилым дыханием. Шань Фен покосился на лапищу, державшую его за рукав. Она была толстая, мокрая и противная, как и грубый, хриплый голос:

— Я тут