Даша открыла глаза. Казалось, прошла секунда, но за окном уже было темно, а на стене горела тусклая ночная лампочка, вокруг которой, периодически звучно ударяясь о плафон, кружил мотылек. Идиллия. Будто в одном из романов, заданных для чтения на лето.
Даша села и встряхнула тяжелой головой. Сон совершенно не принес долгожданного облегчения — все тело ломило, перед глазами скакали разноцветные искры, и создавалось ощущение, словно кирпич упал на голову.
Девушка потянулась, потерла затекшую руку, наткнулась на пластырь, оставшийся после снятия капельницы, резким движением оторвала его, зашипев от боли. Теперь руку украшал огромный ничем не прикрытый синяк от иглы. М-да, выглядит это так, словно она и в самом деле наркоманка со стажем… интересно, у Наташи не найдется кусочка бинта, чтобы скрыть это безобразие?
Огромным усилием воли Даша заставила себя встать с кровати и выйти в прохладный коридор.
— Проснулась? — Наташа обернулась, услышав шаги, и тут же взглянула на часы. — Тихо, сядь, — шикнула она, кивнув на лавочку рядом с постом дежурной медсестры.
Даша села, вытянув ноги в проход, зевнула, чуть не вывихнув челюсть, и от души потянулась — даже кости хрустнули. Наташа терпеливо подождала, пока пациентка закончит свои телодвижения, потом спросила:
— Как чувствуешь себя? Голова не кружится? Ничего не болит?
— Нет. Все хорошо, — ответила девушка. — Слабость только.
— Это хорошо, что хорошо, — задумчиво отозвалась Наташа, открывая какую-то книгу, лежащую на столе, — а слабость — вполне нормальное явление в твоем состоянии. Так… где я тут остановилась… — она повела пальцем по строчкам, найдя нужную страницу.
— Наташа, — окликнула ее Даша, пока медсестра не успела окончательно погрузиться в свои мысли. — У вас нет бинта?
— У меня-то есть, — она подняла голову, — а тебе он на кой сдался?
— Вот, — девушка вытянула руку, решив, что лучше один раз показать, чем семь раз рассказать. — Знаете, учитывая, что за спиной говорят… мне такими побочными эффектами лечения лучше не светить на весь честной народ.
— Понимаю, — кивнула Наташа, открывая ящик стола. — Одну минуточку… давай руку.
Через несколько секунд синяк был тщательно замотан, а бинт завязан аккуратным бантиком, над которым Наташа трудилась, от напряжения прикусив кончик языка. Даша лишь старалась не засмеяться: ей казалось, что страна потеряла ценную актрису в лице сидящей перед ней медсестры.
Зависла тишина, Наташа снова открыла свою книгу и уткнулась в нее с видимым интересом. Даша сидела, сцепив пальцы в замок и рассматривая висящий на стене календарь с репродукцией «Подсолнухов» Ван Гога.
Время ползло улиткой, стрелки часов двигались медленно, словно кто-то нарочно тормозил их. Наташа читала, подперев голову кулаком и время от времени шурша страницами. В одной из палат кто-то тихо похрапывал, где-то поскрипывала кровать, за темным окном изредка проносились машины. Все это навевало страшную тоску.
Даша, от скуки снова начавшая зевать, поднялась с лавочки и оперлась на подоконник, прижавшись носом к стеклу. Наташа на секунду скосила на нее глаза и снова вернулась к книге. Девушка вглядывалась в темноту, но не могла разглядеть ничего, кроме похожей на огромный шар кроны дерева, газона, заросшего травой, и освещенного ярким фонарем угла другого больничного корпуса. Вздохнув, Даша отстранилась и пошла по коридору, не зная, куда и зачем идет. Но сидеть на месте она больше не могла — хотелось делать хоть что-нибудь.
Цель нашлась быстро. Девушка вспомнила, как Александра Владимировна сказала ей, что Пашу положили в соседнюю палату. Судя по номерам, палат на этаже было пятнадцать. И, так или иначе, все их можно было назвать соседними.
«Будем искать, будем искать», — подумала Даша и, дойдя до конца коридора, развернулась и пошла в обратную сторону, замирая около дверей и внимательно всматриваясь сквозь стекло в происходящее внутри. Ничего интересного видно не было — разновозрастные пациенты, от малышей с матерями до уже выглядевших совсем взрослыми семнадцатилетних подростков, спали, как и следовало в ночное время. Даша пыталась разглядеть их лица, но, не видя знакомых черт, двигалась дальше.
— Ты чего бродишь? — когда девушка остановилась у четвертой палаты, вдруг встрепенулась Наташа.
— Пашку ищу, — меланхолично отозвалась Даша и перешла к пятой палате, не обнаружив в четвертой ни одного мальчика.
— Не найдешь ты его здесь, — вздохнула медсестра.
— Почему? — Даша почувствовала, как холодные мурашки промчались у нее по спине, и вздрогнула.
— Он же в реанимации еще, — беспечно отозвалась Наташа. — Это на третьем этаже.
— А можно к нему сходить?
— Завтра сходишь, — медсестра зевнула, откинувшись на спинку стула. — Два часа ночи же. Нечего шастать. Ей-богу, как призрак шатаешься по коридору.
Даша пригляделась, рассматривая корешок книги, которую Наташа оставила на столе. «Мистическое фэнтези». Все понятно… здесь у всех «мистическое фэнтези», у кого-то больше, у кого-то меньше, а у некоторых — вообще по самое «не хочу», помереть можно, какое мистическое.
— Я не хочу спать, — девушка, собрав всю свою артистичность, сделала жалобные-жалобные глаза. — Можно я еще чуть-чуть похожу? Я ведь тихо, никому не мешаю…
— Ладно, ладно, ходи, — махнула рукой Наташа. — Если что-то понадобится — позови меня, хорошо? — и, снова взяв книжку, она продолжила читать, закинув ногу на ногу.
Даша, довольно улыбнувшись, продолжила свое «путешествие» по коридору, рассматривая людей, которым, как и ей, выпало весьма сомнительное счастье оказаться в больнице. В седьмой палате какая-то девушка на кровати у окна не спала, а глазела в экран мобильника, тыкая кнопочки. Увидев тень, перекрывшую «окно» в двери, девушка вздрогнула, поспешила спрятать телефон… и, увидев, что на нее смотрит всего лишь какая-то девчонка, тихо захихикала, зажав рот рукой, после чего помахала Даше и вернулась к своему чрезвычайно важному занятию.
Даша пошла дальше, приближаясь к приоткрытой двери восьмой палаты. Оттуда раздался какой-то тихий, жалобный до глубины души звук — словно маленький котенок потерялся и звал маму.
Девушка прижалась носом к стеклу и увидела в темноте… что-то непонятное. Несколько секунд ей понадобилось, чтобы сообразить, что у человека, лежавшего на постели, нога была подвешена к высокой перекладине, поднимающейся над кроватью.
«Наверное, это очень серьезный перелом», — подумала Даша и уже собиралась уйти, как вдруг жалобный звук повторился. Девушка подпрыгнула от неожиданности, и снова взглянула на лежащего. Тот шевельнулся, застонал жалобно и тонко.
Девчонка?..
— Наташа! — Даша обернулась. Но медсестра смотрела в книгу с явным напряжением на лице и не