Я успела уже чуть ли не уснуть, когда лёгкое похлопывание по плечу привело меня в чувство. Старшая Мойрина – Ларивин – принесла мне новые нити, положив их в корзинку возле станка. Она всегда сообщала мне, когда необходимо вплести новые, ведь надеяться на мою внимательность не приходилось – отсутствие работы вгоняло меня в сон.
Выполнив на этом свой долг, она молча развернулась, едва скользнув по мне безразличным взглядом. Её полупрозрачная короткая накидка поверх молочного платья всколыхнулась, заблестев маленькими точками перед глазами.
Я спешно отвернулась, потянувшись к нитям, в этот раз изумрудного оттенка. Видимо, моему подопечному скоро предстоит переезд или смена работы. Опять. Он всё никак не может осесть на одном месте, и постоянно куда-то стремится.
А вот предыдущая нить себя уже изжила, и пришло время её обрезать. Красные нити на полотне совсем не задерживаются: в любовной сфере ему не везёт. Как и с друзьями, слишком много предательства. Сложнее разобрать значение тонкой чёрной нити, что практически срослась с его линией жизни. Нет, я знала, что ничего хорошего она не значит, но почему так крепко въелась, мне было непонятно.
Бросила взгляд на веретено, что крутилось справа от станка. Толстая и крепкая нить жизни равномерно поступала к полотну.
Взяв в руки ножницы, я уже намеревалась отрезать лишнее, когда меня решила почтить своим присутствием Этариэн. И каким её ветром ко мне занесло, работы, что ли, мало? С грацией самой богини она остановилась возле меня, словно ожидая, что я паду ниц перед её ликом.
– И чем же ты вновь докучала рину Дориену? – не стала она тянуть, перешла сразу к делу.
Её тонкие брови-ниточки сошлись на переносице, а острый подбородок привычно вскинут. Она всегда была чуть ниже меня ростом, поэтому этот жест позволял ей демонстрировать своё господство. Однако сейчас не требовалось подобных проявлений, она без труда могла смотреть на меня сверху вниз.
– Я рассказывала ему о том, какая у меня замечательная сестра, – мило улыбнулась я ей.
В голубых глазах отразилась ярость, и она тряхнула головой, понимая мою ложь. Гладкие блестящие волосы всколыхнулись, но почти сразу приняли своё первоначальное положение, словно заговорены быть всегда такими идеальными. Но я знала, сколько времени на самом деле проводит сестра, чтобы добиться подобного эффекта.
В этот раз она заплела две тонкие косы в спиральки на висках, симметричные друг другу. Впрочем, это её самая любимая причёска, которая создавала впечатление сложного плетения. Даже несмотря на невысокий уровень, она стремилась выделяться. А на моём фоне она всегда смотрелась выигрышнее. Грациозная и красивая.
И платья ей шли больше, особенно учитывая, что наши фасоны идентичны. Приятная шифоновая ткань молочного цвета прозрачная, но длинная струящаяся юбка состоит из трёх слоёв, и лишь на объёмных рукавах – из одного. Лиф платья почти полностью кружевной, расшит золотыми нитями.
– Послушай, сегодня Дориен придёт к нашим родителям, и ты сама сможешь с ним поговорить, – решила я не испытывать терпение Этариэн. Всё же ревность у сестры порой зашкаливает, хотя рин ей ещё не принадлежит. Но мне не хотелось с ней ссориться, и я всё ещё надеялась, что если мы с ней не станем подругами, то хотя бы наладим хорошие взаимоотношения.
Она чуть расслабилась, провела тонкой кистью по длинным золотистым волосам, на миг о чём-то задумавшись, и уже с видом победителя вновь посмотрела на меня.
– Я знала, что он примет предложение родителей, – чуть ли не пропела своим тонким голоском.
– Какое ещё предложение? – нахмурилась я. Не думала, что и моя сестра в курсе этого. Хотя когда это родители делились со мной своими планами?
– Тебя это не касается, – сложила она руки на груди, демонстрируя презрение.
И откуда в ней столько пренебрежения? В детстве ведь была таким чудесным ребёнком.
– Если ты пришла за тем, чтобы позлорадствовать, то не трать своё и моё время. Мне нужно работать, – отвернулась я от неё, давая понять, что разговор закончен.
Не обращая на неё внимания, я принялась обрезать торчащие нити. Она недовольно фыркнула, но решила всё же уйти. Подол её платья зашелестел за моей спиной.
Но прежде чем окончательно оставить меня в покое, Этариэн ойкнула, и её локоть толкнул меня в спину. Ножницы в руке дрогнули, и я обрезала совершенно другую нить…
Липкий холодный ужас распространился по телу, сдавливая грудь и выталкивая из нее весь воздух. Руки задрожали, выронив ножницы на пол, а сердце с громким стуком ударилось о рёбра.
Нет, нет, это ведь только страшный сон! Я сплю, правда?
Окружающее перед глазами на миг подёрнулось пеленой, но никуда не исчезло. Во рту пересохло, а мои плечи непроизвольно ссутулились, словно на них разом навалился вселенский груз. Казалось, нет ничего страшнее совершённого поступка.
Я убила его...
Пусть и неосознанно, но убила. Эта мысль скрутила в один моток все мои внутренности, наслаивая друг на друга новые нити вины и страха.
Дышать стало невыносимо. В голове разом пронеслись все насмешки, что мне доводилось слышать, разъедая и так неутихающую рану.
Многочисленные шепотки за спиной...
Неуклюжая. Неудачница. Столько лет прошло, а ей больше одного полотна так и не поручили. А видели, сколько там узлов?
Надменный голос Верховной...
Ты не достойна называться Мойриной. Ещё никогда в обители не было такой бездарности! У тебя кривые руки! Только посмотри, какое ты сотворила отвратительное полотно! Ты ни на что не годишься.
Ехидная улыбка сестры...
Тебе никогда не сравниться со мной. Как только твой человек умрёт, тебя вышвырнут из Поднебесного мира. Кому ты здесь нужна?! Ни один рин на тебе подавно не женится. С тобой даже дружить считается позором!
И, наконец, разочарованные взгляды родителей.
Ты порочишь семью. Пятнаешь наше имя. Нам стыдно, что у нас такая дочь. Лучше бы ты никогда не рождалась.
Мир для меня словно замедлился. Я в отчаянии смотрела на ткацкий станок, который непрестанно продолжал формировать полотно жизни. Одна петля, вторая, третья… Длины оборванной нити хватало лишь на пару стежков. И вся моя жизнь рушилась на глазах вместе с его смертью.
Накатившая паника оказалась сильнее всех доводов разума. Время на раздумья не осталось. Ухватившись за оборванные концы, я дрожащими пальцами завязала настолько тугой узелок, что при всём желании не смогла бы его распутать. И закусив в напряжении ногти, уставилась на полотно.
Я не знала, как воспримет это магический станок, но всеми мыслями молилась богине. Должен же хоть когда-то мой дар сработать надлежащим образом! Пусть он выживет! Пожалуйста!
Станок заскрипел, казалось,