– Звучит прямо по-английски. Вижу, ты адаптируешься?

Проклятья, которые я готовилась опрокинуть на голову этого водителя-идиота, застыли на губах, когда я заглянула в окно и увидела человека за рулем. Его ровный, с сильным французским акцентом голос был... очень знакомым.

– Что... как... Рене?!

– Mais oui C’est moi[2]. Доброе утро. Отлично выглядишь. С таможней никаких проблем не возникло?

Я уставилась на симпатичного мужчину пятидесяти с чем-то лет, сидящего в такси, не уверенная, что вижу действительно его. Это не мог быть Рене. Не мог. Или мог?

Джим выразительно посмотрел на меня, по-видимому, тем самым объясняя свое неприветливое молчание.

– Ох, – выдохнул Рене, беспечно игнорируя сигналы автомобилей, которые останавливались позади зачинщика затора. – Она приказала тебе молчать, да?

– Рене, какого... лешего ты здесь делаешь? – наконец спросила я, как только отошла от шока.

Улыбнувшись, он открыл водительскую дверь.

– Садитесь, я вас подброшу.

– Не-е-ет! – Я игнорировала возмущенное гудение машин с таким же успехом, как и он. – Пока не объяснишь, что ты делаешь здесь – в Лондоне, в такси. И лучше бы это оказалось правдой, потому что когда ты несколько недель назад появился в Будапеште, ты уже тогда исчерпал все возможные варианты случайностей.

– Садитесь. Я все расскажу по дороге.

Я одарила его долгим внимательным взглядом, показывая, что с объяснениями ему лучше не задерживаться, затем открыла дверь такси, пропуская Джима вперед, прежде чем уселась сама.

– Так, выкладывай, – сказала я, как только села в такси. – Ой, мне нужно на Варлок Клоуз, дом 15. Это в сторону...

– Я знаю, где это. Северней Бьюри Стрит, верно?

– Да. Как ты узнал, где это? Откуда так хорошо знаешь Лондон? И во имя господа – что ты здесь делаешь? Почему ты сейчас не дома в Париже?

Рене задорно подмигнул мне в зеркало заднего вида.

– Ты помнишь моего кузена, который был в числе тех, кто помогал тебе в Будапеште?

– Допустим, – с подозрением сказала я. – И что на счет него? Только не говори, что он тоже таксист здесь в Лондоне!

– Нет, – сказал Рене, пересекая две встречные, чтобы повернуть на короткую, заканчивающуюся тупиком, улицу, где жила Нора. – Вообще-то это его брат Павел работает таксистом, но здесь я не потому.

– Твой кузен Павел таксует в Англии? – спросила я, и не думая выходить из машины, когда Рене остановился у нашего дома.

– Oui. Он очень хорош в этом деле, как и все мужчины в нашей семье. – Рене даже не пытался придать своим словам видимость скромности; послав мне улыбку через зеркало, он втиснул машину в крохотное свободное пространство на парковке, больше не блокируя движение на дороге.

– Ты же знаешь, что я на это не куплюсь. Почему ты преследуешь меня? Ты что, милый французский сталкер, который всегда спешит на помощь? Ты же не можешь быть влюбленным в меня или… не знаю, одержимым мной, верно?

Джим фыркнул и закатил глаза.

– Если тебе действительно есть что сказать по делу, я вся во внимание, – бросила я взгляд на демона.

– А стоит ли? Уверен, в тот день, когда ты прислушаешься к моим словам, солнце решит уйти в отставку, – ответил мой пес. – Привет, Рене. Как тебе тут?

– Все отлично, приятель, – ответил Рене, развернувшись, чтобы дотянуться до пушистой головы Джима и по-дружески взлохматить ее. – Рад был повидать вас обоих. Отлично выглядишь.

– Нет, – сказала я, предупреждающе взглянув на Джима. – Больше ни слова о долгой слезливой истории о том, как я разбила твое сердце, не взяв тебя в Париж повидаться с Сесиль. Рене как раз собирается рассказать нам, как он оказался здесь, в такси, когда живет и работает он совершенно в другой стране.

Рене засмеялся.

– Mon amie, твоим мозгам определенно нужно в отпуск. Я не влюблен в тебя. Напомню, у меня жена и семеро маленьких детишек. И конечно я не сталкер и не твой преследователь, хотя и очень рад увидеть вас обоих. Я скучал по вам.

Я немедленно почувствовала себя самой последней мерзавкой.

– Мы тоже очень рады тебя видеть, – обняла я его. – Мы как раз планировали навестить тебя, когда отправимся в Париж. Как ты? Как семья? И что ты тут делаешь?

– У меня все в порядке. Семья тоже отлично, правда у жены обнаружилась аллергия на цветы и, боюсь, и она, и ее нос не очень-то счастливы по этому поводу. А здесь я, потому что она вернулась домой, и мы не смогли провести весь наш медовый месяц вместе.

– Медовый месяц! – Джим не выглядел удивленным, а вот я напротив разве что только рот не открыла от изумления.

Рене пожал своими выразительными галльскими плечами.

– Когда мы поженились двадцать лет назад, у нас не было медового месяца. Мы постоянно откладывали его из-за нехватки времени и денег, а потом один за одним рождались наши детки. Так мы и дооткладывались до настоящего времени. У нас планировалось месячное турне по Англии, но моя жена больше не смогла выдерживать пыльцу растений, а билеты уже не обменять, так что... вот я здесь.

Я на это не купилась. История была слишком гладкой, слишком хорошей, слишком... случайной. И снова случайность с билетами, как тогда в Будапеште, когда он появился чтобы помочь мне.

– Ок. Но почему ты в такси?

– Мой кузен Павел, – он потянулся, чтобы открыть дверь, – решил с женой поехать по нашему туру на родину Шекспира, а я пока поселился в их квартире. Он не просил подменять его на работе. Но, черт возьми, все-таки это то, что я делаю лучше всего! Я – экстраординарный таксист.

– Верно, ты что-то с чем-то. И что именно это и с чем я как раз-таки и хочу выяснить.

Я потерла затылок, взглянув на Джима. Обычно мой демон мог промолчать не более двух-трех секунд, и то, если его очень сильно попросить об этом, а тут он оставил без своих комментариев весь разговор. Не сомневаюсь, он знал, кем был Рене на самом деле.

– Такая подозрительная? – улыбнулся Рене, качая головой. Я вышла из машины, Джим последовал за мной. – Почему ты не веришь мне?

– Во-первых, – начала загибать я пальцы, – ты был тут как тут, когда мне понадобилась помощь в Париже. Во-вторых, та же самая история в Будапеште. В-третьих, на тебя не оказал никакого эффекта амулет Венеры, который действует на всех смертных мужчин так, будто их похотливой кувалдой по голове ударили. Почему, Рене?

Он просто улыбнулся мне.

– Ага,