Читать «Лесовик»

Посетитель будет приятно удивлен, обнаружив настоящий старинный постоялый двор с настоящим каретным сараем менее чем в сорока милях от Лондона и в десяти минутах езды от автомагистрали М-1, – а его еще ждет столь же приятное знакомство с настоящей английской кухней (случайные недоразумения не в счет!). Еще в Средние века на этом месте стоял трактир, отдельные элементы которого сохранились в современном облике гостиницы; переданный примерно на сто девяносто лет под жилье, трактир вновь обрел свое первоначальное назначение и в какой-то степени первоначальный вид, будучи восстановлен в 1961 году. Если вы проявите любопытство, мистер (Эллингтон поведает историю своего заведения (в доме обитает или обитало по крайней мере одно привидение) и с искренним удовольствием выполнит роль вашего проводника в выборе блюд из впечатляющего меню. Советуем заказать суп из угря (6 шил.), пирог с начинкой из фазаньего мяса (15 шил. 6 пенсов), седло барашка под соусом из каперсов (17 шил. 6 пенсов), булочки с патокой (5 шил. 6 пенсов). Список вин небольшой, но вина хороших сортов (за исключением белых бургундских), цены чуть выше средних. Бочковое пиво: уортингтонское «Е», «Басс», «Уайтбред-Танкэрд». Дружеская атмосфера, быстрое обслуживание. Скидки для детей не предусмотрено.

Замечание насчет белых бургундских вин объясняется тем, что лично я их ненавижу. Я возьму любое бургундское, которое предложит поставщик по сходной цене (но мне и в голову не придет закупать подобным образом другие виды спиртного). Мне всегда доставляло наслаждение наблюдать, как очередная компания молодых преподавателей-технарей из Кембриджа или телевизионная братия с девицами, пристально изучив на цвет и запах свое шабли или «Пуйи Фюиссе», смакуют и затем проталкивают в горло одеревеневшим языком эту кислятину, смахивающую на холодный суп из известки, к которому подмешана какая-то общеукрепляющая карболка и прочие добавки – для достижения полного сходства с детской мочой. Мелкие невинные развлечения вроде этого – очень маленькая отдушина в трудовых буднях современного трактирщика.

Надо сказать, что большинство моих клиентов были именно из Кембриджа, до которого чуть больше двадцати миль, или из Лондона, а уж остальных поставляли ближайшие городишки Хартфордшира. Конечно, иногда к нам заглядывал случайный проезжий, но это происходило редко, не как у моих коллег на автостраде А-10 к востоку или на А-505 на северо-западе. Наша А-595 всего лишь ответвление от главных артерий, она связывает Стивенидж и Ройстон, и, хотя я установил на ней свою рекламу в первый же день, как открыл свое заведение, мало кто из транзитных автомобилистов считал нужным сворачивать с шоссе и тратить время на поиски «Лесовика» вместо того, чтобы воспользоваться одной из пивных прямо на обочине главной дороги. Не подумайте только, что я жалуюсь.

Только в одном мои взгляды совпадают с точкой зрения Джона Фотергилла, позера в пижонистых туфлях с пуговкой, владельца пивной «Под орлиным крылом» в Тейме, где я жил в детстве и где завоевал репутацию скверного мальчишки, портившего настроение его клиентам, – и я недолюбливаю тех посетителей, которые за две полпинты бочкового и два томатных сока приобретают себе право на четырехкратное пользование твоим умывальником и писсуаром. Окрестные жители и в самом Фареме, и в Сандоне с Мельничным Тупиком (обе эти деревни лежат примерно в миле от нас) принадлежали однозначно к противоположному лагерю. Заполняя в конце рабочей недели общий пивной зал, они опрокидывали степенно и без лишнего шума пинту за пинтой и запросто сходились с приезжей публикой в смокингах – любителями окунуться в атмосферу глухой деревни или познать подлинную жизнь трудовых слоев населения.

Посетители из местных с некоторой помощью разного рода весельчаков, завернувших к нам пообедать, поглощали океаны пива, в летнее время до двух – двух с половиной дюжин кружек бочкового в неделю. Что бы там ни говорили по поводу цен на вино, оно тоже расходилось довольно быстро. Подавая (что всегда было в моих традициях) только свежие овощи, фрукты и мясо, я обрекал себя на ежедневные поездки за продуктами. Все это, наряду с пополнением запаса соли и порошка для чистки кастрюль, цветов и зубочисток, требует немалых хлопот. Так или иначе, почти каждый день мне приходилось проводить добрых два-три часа в разъездах. Но все это пустяки, если вспомнить, что ты недавно привел в свой дом вторую жену, и на руках у тебя подрастающая дочь от первого брака и престарелый, одряхлевший отец (не говоря уже о персонале из девяти человек), и каждый из них требует внимания и особого подхода.

Прошлое лето подорвало бы силы и более закаленного, изобретательного человека, чем я. Словно завербованные какой-то подпольной антигостиничной лигой, постояльцы то пытались изнасиловать горничную, то посылали за священником в три часа ночи, то требовали комнату для фотографирования девочек, то их находили мертвыми в постели. Компания студентов-социологов из Кембриджа, выслушав замечание по поводу непристойных выражений, которыми они обменивались с громогласностью, присущей митингам протеста, облили пивом молодого Дэвида Палмера, моего помощника-практиканта, а затем устроили сидячую забастовку, отказываясь покинуть бар. У рабочего по кухне, испанца, чье поведение в течение года держалось где-то на среднем уровне, вдруг обострился «синдром замочной скважины», который проявлялся с особой заметностью у окошка женского туалета, оным отнюдь не ограничиваясь, что повлекло вмешательство полиции и в конечном итоге высылку испанца из Англии. Дважды загорался обжарочный аппарат, один раз во время заседания южно-хартфордширского отделения Общества гастрономической и винной торговли. Моя жена впала в какую-то апатию, моя дочь замкнулась в себе. У отца, которому пошел восьмидесятый год, случился удар, уже третий в его жизни, не очень серьезный сам по себе, но и не способствующий улучшению здоровья. У меня стали сдавать нервы, я держался исключительно на виски, выпивая в день по бутылке, – хотя вообще-то бутылка в день была моей нормой в течение двадцати лет.

Где-то в середине августа события приняли новый оборот. Утром в среду возникли неприятности из-за Рамона, преемника того репатриированного созерцателя эротических сцен. Рамон отказался выносить и сжигать мусор на том основании, что и так чересчур загружен грязной посудой после завтрака. Затем, пока я ездил на склад бакалеи в Болдок за чаем, кофе и всякой другой всячиной,