Читать «Пропавшие»

Дарби МакКормик схватила Мелани за руку и потянула в лес, куда обычно мало кто наведывался. Там не было проторенных дорожек или тропинок. Все по-настоящему увлекательное осталось позади — вдоль шоссе 86, на туристических тропах к озеру Салмон Брук.

— Зачем вы меня сюда притащили? — спросила Мелани.

— Я же тебе говорила, — ответила Дарби, — это сюрприз.

— Не волнуйся, — сказала Стэйси Стивенс. — Ты в любой момент можешь вернуться домой к мамочке, никто тебя не держит.

Через двадцать минут Дарби бросила рюкзак на полянке, куда они со Стэйси частенько приходили покурить и оттянуться, о чем свидетельствовала гора смятых пивных банок и окурков.

Прежде чем сесть, Дарби проверила, достаточно ли сухая земля, чтобы не испачкать новые джинсы от Кевина Кляйна. А Стэйси, как обычно, не глядя плюхнулась в грязь. Все в ее облике было разболтанным и неряшливым — густо накрашенные ресницы, потертые растянутые джинсы, футболка на размер меньше. Атмосфера безысходности, казалось, окутывала ее, как облако грязи свинарник.

Дарби знала Мелани практически всю жизнь — обе выросли на одной улице. И хотя Дарби отлично помнила все их общие с Мел похождения, она хоть убей не могла вспомнить, как в ее жизнь вошла Стэйси и как они втроем так крепко сдружились. Складывалось впечатление, что в один прекрасный день Стэйси просто взяла и появилась. Она везде была с ними — и когда они делали уроки, и на футболе, и на дискотеках. Стэйси была веселой. Она знала кучу пошлых анекдотов, общалась с «мажорами» и доходила аж до третьей базы в бейсболе, в то время как Мел больше походила на изящную статуэтку из коллекции матери Дарби — дорогую и хрупкую, которая требовала бережного обращения.

Дарби расстегнула рюкзак и достала банки с пивом.

— Что ты делаешь? — спросила Мел.

— Знакомлю тебя с мистером Будвайзером, — ответила Дарби.

Мел начала теребить «висюльки» на браслете. Она всегда так делала, когда нервничала или была чем-то напугана.

— Да ладно, Мел, чего ты? Бери. Он не кусается.

— Нет, я имею в виду, зачем это?

— Мы отмечаем твой день рождения, дурочка, — сказала Стэйси, ловко открывая свое пиво.

— И заодно обмываем права, — добавила Дарби. — Теперь нас есть кому возить кататься.

— А твой папа не заметит, что пива стало меньше? — спросила Мел у Стэйси.

— Да у него в нижнем холодильнике стоит шесть ящиков. Думаешь, ему есть дело до шести несчастных банок? — Стэйси закурила и бросила банку Дарби. — Но если бы они застукали нас с пивом дома, я бы неделю точно не могла ни сесть, ни открыть глаза.

Дарби подняла свою банку:

— С днем рождения, Мел! Поздравляю.

Стэйси одним глотком отхлебнула сразу полбанки. Дарби тоже сделала большой глоток. Мелани с сомнением понюхала содержимое. Она всегда сначала нюхала все новое и только потом пробовала на вкус.

— Напоминает сырой тост, — сказала Мел.

— Ты пей, пей. Оно поначалу всегда так, потом пойдет лучше. И станет тоже лучше.

Стэйси показала пальцем на изгибающуюся вдали ленту шоссе 86, по которой мчалась машина — похоже, «мерседес».

— Когда-нибудь и я буду ездить на такой, — заявила она.

— Ну прямо как сейчас представляю тебя шофером! — фыркнула Дарби.

Стэйси показала ей средний палец:

— Нет, поганка, будут возить меня, потому что я выйду замуж за богатенького мальчика.

— Не хочется тебя расстраивать, но у нас в Бэлхеме богатенькие мальчики не водятся, — фыркнула Дарби.

— Вот-вот, поэтому я и поеду в Нью-Йорк. И мой муж будет не просто роскошным мужиком, а роскошным мужиком с большой буквы, готовым меня на руках носить. Не говоря уже об обедах в дорогих ресторанах, модной одежде и любой машине, какую мне только захочется. У него даже будет свой самолет, на котором мы улетим в наш сказочный пляжный домик на Карибах. А ты, Мел? За кого бы ты хотела выйти замуж? Или ты решила податься в старые девы?

— Представь себе, нет, — ответила Мел и для пущей убедительности отхлебнула еще пива.

— Ты что, наконец-то переспала с Майклом Анка?

Дарби чуть не поперхнулась:

— Так ты зажигаешь с Козявкой?

— Не называй его так. Он еще в третьем классе перестал ковырять в носу, — обиженно заявила Мел.

— Будем считать, что тебе повезло, — сказала Дарби, а Стэйси оглушительно захохотала.

— Да ладно вам, — отмахнулась Мел. — Он милый.

— Конечно, милый, кто же спорит! — согласилась Стэйси. — Все они поначалу милые. Но как только добиваются своего, начинают относиться к тебе не лучше, чем к вчерашнему мусору.

— Неправда! — возразила Дарби, перед глазами которой возник отец, которого все называли Биг Рэд, как жевательную резинку. Так вот, когда отец был жив, он всегда открывал дверь и пропускал маму вперед. По пятницам, когда они возвращались домой после совместного ужина, Биг Рэд всегда ставил записи Фрэнка Синатры и они с мамой танцевали, прислонившись друг к другу щеками. В такие моменты отец любил напевать о «былых временах».

— Это все игра, Мел, уж поверь мне, — авторитетно заявила Стэйси. — Тебе пора снять розовые очки. Если и дальше будешь такой наивной, тобой будут пользоваться все, кому не лень, можешь не сомневаться.

И Стэйси принялась читать лекцию об ухищрениях, на которые идут парни, чтобы добиться своего. А хотят все, как правило, одного. Дарби демонстративно закатила глаза, откинулась на спину и принялась рассматривать виднеющийся вдали большой неоновый крест над шоссе 1.

Медленно потягивая пиво, она наблюдала за потоками машин, которые мчались навстречу друг другу по шоссе 1, и пыталась представить людей, сидящих в этих машинах. У каждого из них интересная жизнь, полная интересных вещей, которые они делают или которые им еще предстоит сделать в разных интересных местах. Как вы стали интересными? Это что-то врожденное, как цвет волос или рост? Или это дар Божий? Бог сам решает, кому быть интересным, а кому нет, так что человеку остается только научиться жить с тем, что ему отмерено.

По мере того как количество выпитого росло, Дарби все отчетливее слышала внутренний голос, который настойчиво твердил, что ее, Дарби Александру МакКормик, ждут великие дела. И пусть даже она не станет звездой Голливуда, но определенно добьется лучшего и большего, чем ее мать, живущая в стиле Palmolive и погрязшая в стирке, готовке и зарабатывании денег. Единственной радостью в жизни Шейлы МакКормик была охота за акционными хозяйственными товарами, которые она тут же сметала с полок.

— Вы слышали? — вдруг прошептала Стэйси.

Раздался хруст сухих веток, ломающихся под тяжестью чьих-то шагов.

— Это просто енот или другая какая-то живность, —