Читать «В кругу семьи. Смерть Иезавели (сборник)»

Стивен Гард – семейный адвокат.

Бро – садовник.

Миссис Бро – его жена.

В числе вышеназванных лиц находятся две жертвы и один убийца.

Сидя в полутемном кабинете, Эдвард Тревис упоенно изливал душу очередному психоаналитику, сбежавшему (почти пятнадцать лет назад) из захваченной врагом Австрии.

– Да, доктор, мне почти восемнадцать. Но я пришел к вам тайно, потому что моя бабушка имеет обыкновение сопровождать меня и рассказывать массу подробностей, которые никому не интересны… Моя бабушка? Это леди Марч, жена моего деда сэра Ричарда Марча. Но ее дочь, то есть моя мать, была незаконнорожденной. Правда, с моим отцом она находилась в законном браке, так что…

– Но вас все же тяготила эта печать незаконнорожденности, мой мальчик?

– Пожалуй, – согласился Эдвард, на самом деле не придававший этому никакого значения. – Но самое ужасное, что мои родители утонули, катаясь на лодке, и все это произошло на моих глазах…

Это было не совсем верно, потому что сам он в это время был полностью поглощен возведением песочного замка на берегу. Однако чуть позже его няня подробно воспроизвела перед ним картину происшедшего, заметив, что от такого бедное дитя вполне могло повредиться в уме. Так что, когда в следующий раз ему грозило быть отшлепанным, он, приложив ручку ко лбу, объявил, что у него что-то с головой. К его радостному изумлению, наказание было отложено, и стало ясно, что теперь он находится в центре внимания и вызывает озабоченность. Ребенка последовательно показали нескольким важным джентльменам, которые произносили – обычно с сильным гортанным акцентом – весьма обнадеживающие фразы типа «он не должен переутомляться», «пусть делает то, что хочет», «ребенку лучше не перечить», и, поскольку бабушка регулярно повторяла эти лозунги, он прибегал к ним как к своего рода спасательному кругу всякий раз, когда надвигался шторм. В частных школах, которых Эдвард сменил великое множество, к нему относились как к весьма необычному ребенку, а их директора неизменно направляли его родным тактичные послания, в которых высказывалось предположение, что условия в их заведениях слишком суровы для столь деликатного растения. Со временем выяснилось, что юный психопат не может жить вне дома, а сам Эдвард перестал различать границы между реальными и выдуманными проявлениями ненормальности. Незначительный эпизод, произошедший пару лет назад, необычайно обострил воображаемую часть его состояния; и теперь от своего нового психиатра он услышал радостное известие, что может впадать в бессознательное состояние и прострацию, страдать от провалов в памяти, автоматизма и еще бог знает от чего…

– Вы хотите сказать, доктор, что я могу не сознавать, что делаю?

– Это вполне возможно, мой мальчик.

– Господи! – произнес Эдвард, пораженный услышанным.

– И еще вы не должны слишком резко поднимать взгляд! Это для вас опасно, так как может вызвать прострацию. И вы можете выронить из рук то, что в них держите. Так что будьте осторожны и старайтесь не поднимать взгляд!

Удивительно, как хочется посмотреть наверх, когда выходишь из темной комнаты на улицу. Эдвард, опустив голову, осторожно шел по тротуару и, войдя в телефонную будку, с трудом заставил себя перевести взгляд на таксофон, чтобы опустить туда два пенса и набрать номер кузена Филипа. Однако все обошлось.

– Алло? Элен? Это Эдвард. Вы с Филипом сегодня едете в Свонсуотер? Если да, то я сейчас в Лондоне и, может, у вас найдется место в машине?

На другом конце провода чуть замялись.

– Едем мы с Филипом и ребенок, а надо еще взять кучу вещей для малышки, вот в чем проблема; к тому же Пета и Клэр тоже едут с нами.

Хотя чем больше людей, тем меньше они с Филипом будут страдать от присутствия Клэр.

Наконец Элен произнесла:

– Конечно, будет тесновато, но мы тебя прихватим, Тедди.

– Правда? Спасибо огромное. А остальные уже у вас?

– Клэр приехала.

– Ну, а Пета, вероятно, уже в пути. Увидимся через полчаса.

Эдвард повесил трубку и взял шляпу – худой нервный брюнет с обворожительной улыбкой двинулся в путь, упорно глядя себе под ноги.

Однако Пета отнюдь не была в пути – изнывая от нетерпения, она наблюдала, как старшая медсестра с безумным упорством пересчитывает наволочки с явным намерением ей досадить.

– Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять… а где же тридцатая?

– Под коленями сержанта Робертса, кровать номер четыре…

Поймав умоляющий взгляд Петы, сержант Робертс согнул ноги в коленях, убедительно демонстрируя, что под ними находится подушка.

– Хорошо, все тридцать здесь, – подвела итог старшая сестра, слегка прихлопнув стопку наволочек. – Начальник хозяйственного отдела будет доволен. Завтра он должен к нам прийти.

Величественно кивнув медсестре и проигнорировав волонтерку, она в сопровождении свиты выплыла из палаты. Однако за дверью все же поинтересовалась у своей заместительницы:

– Кто эта высокая блондиночка, которая так плохо прячет волосы под шапочкой?

– Сестра Марч, и к тому же отличная сестра. Ее дед – баронет, – благоговейно произнесла заместительница, словно этим все объяснялось.

– Форма у нее не как у всех. Слишком хорошо сидит. Наверняка эта маленькая кокетка шила ее на заказ.

Пета попрощалась с медсестрой, поблагодарила сержанта Робертса, причем столь горячо, что у того поднялась температура, помахала остальным больным, поощрительно улыбавшимся на своих кроватях, и поспешила по коридору, на ходу срывая шапочку и передник, что было строго запрещено правилами.

– Скоро, скоро, скоро я увижу Стивена!

Трясясь в красном автобусе, она всю дорогу до Сент-Джонс-Вуда молилась:

– Господи, не дай мне делать глупости и размахивать руками, иначе Стивен будет презирать меня еще больше…

Еще со времен их совместного детства Стивен любил поддразнивать ее из-за привычки махать руками.

А в это время в маленьком домике в Сент-Джонс-Вуде Элен заклинала единственную служанку начищать латунную дощечку на двери и отвечать всем звонящим, что доктор Марч вернется только через неделю, а пока пусть обращаются к доктору Блэру.

Когда ее муж спустился вниз, она сообщила:

– Звонил Эдвард и просил взять его с собой. Думаю, мы сможем это сделать?

Филип был похож на своего юного кузена: те же темные волосы, нервозность и своеобразный шарм; однако сейчас он был раздражен и не скрывал этого.

– В машине будет ужасно тесно, к тому же у нас будут неприятности, если остановят.

– Но у тебя же есть отличное оправдание: ты доктор и едешь к больному.

– Да, у деда и вправду неважное сердце.– Последовала неловкая пауза. – Ты