Читать «Диалоги»

«Мы говорим.

Говорение лучше любого другого свойства демонстрирует, что люди – это люди. Мы шепчем на ушко любимым, не скупимся на проклятия недругам, вступаем в перепалки с сантехниками, расточаем похвалы собаке, даем обещания родителям. Отношения между людьми – в сущности, долгие разговоры обо всех хитросплетениях, которые затрудняют или, наоборот, облегчают течение дней нашей жизни. Домашние и друзья могут десятилетиями вести откровенные разговоры, тогда как беседа с самим собой не прекращается никогда: совесть, мучимая чувством вины, тихонько шепчет о преступных желаниях, невежество издевается над мудростью, надежда утешает уныние, порыв бросает вызов осмотрительности, ум насмехается над всем этим, а лучшее и худшее в нас без устали спорят, пока мы не испустим дух.

Этот поток, изливаясь множество лет подряд, мало-помалу вымывает смысл из слов, а когда он исчезает совсем, подходит к концу и человеческая жизнь. Однако история сгущает то, что разжижает время».

 «Диалог: Искусство слова для писателей, сценаристов и драматургов». Роберт Макки

Оператор: Полиция.

Входящий звонок: Мне кажется, что-то случилось с моим…

Оператор: Представьтесь, пожалуйста.

Входящий звонок: Валери Темплтон.

Оператор: Что случилось, Валери?

Входящий звонок: Я говорю, мне кажется… Мне нужно открыть дверь в квартиру. Там, кажется…

Оператор: Вы можете нормально объяснить, что случилось?

Входящий звонок: Я сама не знаю. Вы можете кого-то выслать по адресу?

Оператор: Опишите свою проблему конкретнее. Кого я вам вышлю?

Входящий звонок: У… одного моего знакомого закрыта дверь. Он не открывает, не подходит к телефону. Я думаю, с ним что-то случилось. И соседи слышали какой-то шум…

Оператор: Отправляю группу. Говорите адрес…

Входящий звонок: … Пятый этаж. Куда я могу позвонить, чтобы уточнить, что там случилось?

Оператор: Что значит – куда? Вы должны ждать группу по указанному адресу.

Входящий звонок: Но я не могу.

Оператор: Девушка, если вас там не будет, мы не сможем войти в квартиру.

Входящий звонок: Может, кто-то из соседей…

Оператор: Вы будете там или нет? Если нет, то я отменяю вызов.

Входящий звонок: Н-нет. Я буду. Через полчаса.

Оператор: Отключаюсь.

***

В подъезде пахло жареной курицей и пирожками – не иначе, кто-то ждал гостей. Потянув носом воздух и поморщившись, Валери поднялась еще на три ступени и опять остановилась. Она здесь одна, но ложное чувство одиночества разрывали звуки жизни, звучавшие из квартир.

С первого этажа доносились крики женщины. Она отметила свои пятьдесят несколько лет назад и с каждым годом, казалось, все яростнее ненавидела своего молодого мужа, тенью шнырявшего из квартиры на улицу и обратно. Одному Богу известно, почему он терпит ее, а она – его. Но, раз никто не собирался ничего менять, удобнее думать, что их все устраивает.

Прямо за ее спиной, в квартире без номера, скрывающейся за простой железной дверью, слышался лай собаки. Точнее, вряд ли можно назвать это лохматое вечно тявкающее нечто настоящей собакой – животное легко могло уместиться в карман, особенно если состричь его патлатую шерсть.

Справа долетел детский визг, и Валери невольно вздрогнула и обернулась на звук. Дверь ничем не отличалась от остальных на этом пролете – железную, установленную еще застройщиком много лет назад, сейчас ее украшали порыжевшие от времени вмятины. Напоминание о той ночи, когда сосед, живущий этажом выше, то ли допился до чертиков, то ли принял что-то запрещенное и начал размахивать железным ломом, невесть откуда взявшимся в обычной квартире обычного панельного дома.

Наконец, дверь в подъезд открылась, раздались быстрые шаги и пыхтение грузных тел на лестнице. Оттолкнув девушку в сторону, мимо прошли трое мужчин в темной форме со слепящими даже в темноте подъезда белыми буквами: «ПОЛИЦИЯ».

– Вы вызывали? – обернулся на нее мужик с облезлыми реденькими усиками и маленькими блестящими глазками, едва заметными из-под козырька фирменной кепки.

– Я, – кивнула Валери и для верности сделала пару шагов назад, чуть не оступившись на ступеньках.

– И чего не заходите?

– Так… Дверь заперта. Я по телефону все рассказала.

– Рассказала по телефону – а теперь расскажи мне. Или оформлю ложный вызов…

Валери еле сдерживалась, чтобы не послать их всех к черту. Можно подумать, что ей доставляло много удовольствия находиться сейчас в этом подъезде, пахнущем чужой жизнью, до которой ей нет никакого дела.

– Я думаю, что-то случилось. Соседи слышали шум, и человек не выходит на связь уже…

Сложно вспомнить, как долго они не говорили. Месяц или больше. Прошло бы еще несколько недель, а может, и лет, прежде чем Валери сама удосужилась бы позвонить. Да и вряд ли в ее жизни могло случиться что-то такое, ради чего она захотела бы встретиться с практически единственным родным человеком, оставшимся в живых. Или уже нет?

– Наверное, пару недель, – соврала девушка, надеясь, что полумрак подъезда скроет невольно зардевшиеся щеки. Она не стыдилась, нет – просто общение с этим незнакомым мужиком начинало жутко раздражать, и хотелось вернуться к себе. Тем более что звонок, после которого она решилась приехать сюда, оторвал ее от более важных вещей – например, коробки конфет с вишневым ликером и проспиртованными крупными ягодами.

– Ломайте, – буркнул мужик, отошел назад и встал рядом с Валери, почти касаясь рукой ее плеча.

Девушка вздрогнула, отшатнулась в сторону и налетела на покореженную дверь, за которой не унимался соседский ребенок.

Через десять минут дверь – единственная, за которой стояла гробовая тишина – поддалась и открылась. Первыми вошли мужчины с надписью «ПОЛИЦИЯ» на фирменных куртках. Валери хотела развернуться и броситься вниз по лестнице – все, что могла, она уже сделала, теперь от нее толку нет, – но ее остановил отборный мат, донесшийся из недр квартиры, и едкий запах застарелой мочи, смешанный с чем-то сладким.

Эти три шага до двери показались бесконечностью. Переступив порог, Валери застыла на месте и зажмурилась, не решаясь пройти в единственную комнату.

– Он жив, мать его!

Валери распахнула глаза и наконец отважилась заглянуть в темный дверной проем. Стены маленькой комнаты, объединившей в себе спальню, кухню и гостиную, раньше были окрашены серо-белой краской, кое-где облупившейся и исцарапанной некогда жившим здесь доберманом с блестящей шкурой шоколадного цвета, а сейчас пестрели коричнево-красными мазками. Если не знать, кто тут живет, можно подумать, что квартира принадлежит художнику-экспрессионисту. Кухонный гарнитур, состоящий из единственного шкафа и маленькой настольной газовой плиты, прятался в дальнем углу, отгороженный от посетителей заваленным грязной посудой и остатками еды и выпивки столом. Единственное окно кое-как занавешено давно нестираным тюлем и почти не пропускало свет с улицы. Напротив окна, у видавшего виды, просиженного задницами мужиков в испачканных машинным маслом джинсах дивана лежало тело мужчины.

Из разбитой головы давно уже не текла кровь, запекшаяся в волосах коркой, напоминающей подгорелую жижу из масла и жира, остававшуюся всегда на противне после запекания курицы. Или это только у Валери с ее кулинарными талантами вечно все подгорало?

В комнате