Читать «Скрижали бессмертных богов»

© Капелле Л., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Лондон, 1861 год

На дворе стоял октябрь. Здесь, в одном из самых приятных кварталов Лондона, воздух был прозрачен, наполнен этим особым ароматом осени с запахом прелых листьев, устилавших тротуар, и свежестью приближающихся первых морозов.

Здесь не было ни дыма от заводов и фабрик, ни плотно населенных домов, ни зловония городских трущоб. Даже туман, поднимавшийся от реки, не казался смутным и угрожающим, как в других частях Лондона. Все вокруг было ухоженным, пристойным, все говорило о благополучии и состоятельности его обитателей.

Джошуа Пинскер отпустил кеб двумя кварталами выше и отправился пешком, с удовольствием вдыхая чистый воздух. Осенний вечер опускался быстро, но огонь газовых фонарей пока успешно справлялся с опускавшимся на город мраком. Джошуа шел не торопясь, ему необходимо было время, чтобы обдумать свое предстоящее выступление. Это был невысокий мужчина пятидесяти девяти лет, всю свою жизнь посвятивший единственной страсти – изучению истории занесенного песками прошлого, загадочного и неповторимого Древнего Египта. Он уже несколько раз участвовал в археологических экспедициях, находки которых буквально взбудоражили египтологов всего цивилизованного мира. Однако в них он играл далеко не первые роли, и широкой публике имя его знакомо не было. Но сегодня все могло измениться. Открытие, которое Пинскер готовился представить, не просто вписало бы еще одну страницу в современную египтологию, оно просто-напросто взорвало бы все существующие представления о Древнем Египте. Он загадочно улыбнулся: о Древнем Египте – конечно, но не только. И заслуга в этом будет принадлежать ему, выходцу из скромной еврейской бирмингемской семьи.

Джошуа еще раз полной грудью вдохнул свежий вечерний воздух и постучался в парадную дверь нового, импозантного особняка классического образца тяжелого и сурового викторианского стиля. Через несколько секунд ему открыли. На пороге стояла миловидная горничная в сером шерстяном платье, в белоснежном, накрахмаленном до хруста чепце с кружевами и в таком же кокетливом переднике.

– Вас ждут, – скромно улыбнулась она.

– Дорогой Джошуа, рад тебя видеть. Все уже на месте, ждем только тебя! – уже спешил ему навстречу хозяин дома, полковник Морис Вестфорд.

Имя полковника было известно не только в военных и политических кругах, но и среди ученого люда столицы империи. Будучи членом целого ряда известных географических и исторических обществ, полковник занимал не последнее место в ряде претендентов на избрание в действительные члены королевской академии. Морису не хватало только нескольких голосов, обладатели которых вполне могли изменить свое мнение после сегодняшнего доклада Пинскера. Большую часть своей военной карьеры Вестфорд сделал в Египте. Сейчас же он вышел в отставку, но продолжал жить между Лондоном и Каиром. И его коллекция египетских древностей была одной из самых впечатляющих частных коллекций. Будучи вдовцом, давно и благополучно выдав замуж своих троих дочерей, устроив единственному сыну военную карьеру, полковник располагал теперь огромным количеством свободного времени и был абсолютно не ограничен в средствах. Именно он финансировал их последнюю с Пинскером экспедицию, предмет поисков которой и Морис, и Джошуа старались особенно не разглашать.

– Сегодня особый день! – произнес после короткого сердечного приветствия полковник.

На его подвижном как ртуть лице выражения сменялись с космической скоростью, но все они говорили об одном: Вестфорд был счастлив и горд. Вполне естественно, что, разделив тернии, он готовился разделить и путь к звездной славе. В этом оба были полностью уверены. Открытие того стоило.

Появление гостя и хозяина в ярко освещенной гостиной встретил гомон исключительно мужской компании.

Полковник и его гость обошли одного за другим всех присутствующих. Некоторых Пинскер знал. Некоторым был представлен впервые. Можно сказать, что полковнику удалось собрать в рекордно короткие сроки всех самых компетентных и уважаемых египтологов Объединенного Королевства. Присутствовали и несколько представителей высшего общества – Палаты Лордов и Палаты Общин. Джошуа раньше и мечтать не мог о подобном признании. Несмотря на то что представители еврейской общины были уравнены в правах со всеми остальными подданными Объединенного Королевства, несмотря на блестящую карьеру сэра Дизраэли и многих других, предубеждения против них никуда не исчезли. Тем более если отец Джошуа, Натан Пинскер, принадлежал к бирмингемской буржуазии, то отец матери, Ребекки, Зарах Беркович был раввином из никому не известного литовского городка. Но именно благодаря Зараху Джошуа стало известно о существовании тайны. Точнее сказать, благодаря другу Зараха – караимскому гахаму Йефету Сарачу. Джошуа улыбнулся: старый Йефет перевернулся бы в могиле, узнав, каким образом он собирался использовать доверенный ему секрет. Но, в конце концов, все это было ненужным фольклором, новое время не нуждалось в старых легендах, цивилизация двигалась вперед семимильными шагами, и он готовился внести решающий вклад в развитие исторической науки. Наконец Вестфорд и Пинскер остановились около группы мужчин, что-то оживленно обсуждающих. Джошуа встретили с энтузиазмом.

– Правда ли, что речь пойдет о самом загадочном периоде истории Египта – гибели Древнего царства? – спросил Пинскера мужчина с круглым и добродушным лицом деревенского сквайра. Несмотря на свой безобидный вид, Симон Андерсон считался одним из лучших специалистов по истории Ближнего Востока.

– В определенной мере, да, – склонил голову в знак согласия Джошуа, – я коснусь этого вопроса в моем докладе.

– Замечательно! – в восторге потер руки Андерсон. – Я и сам много лет изучаю этот период, странный и символический. Сначала гибель фараона Тети Второго в результате заговора. Представить только, фараона убили ближние и доверенные люди. Поднять руку на фараона было в те времена все равно что поднять руку на Бога. На самом деле такое огромное количество вопросов остается в подвешенном состоянии, и никакого ответа – даже намека на ответ – нет!

– Вы – оптимист, коллега, – покачал головой второй участник разговора, высокий сухой джентльмен, в котором Пинскер с радостью узнал Гудвина Оливера, известного археолога, действительного члена большинства существующих европейских – и не только европейских – академий наук.

– Что вы имеете в виду, говоря о моем оптимизме? – насупился первый.

– Надежду, что ответы на все вопросы египтологии когда-нибудь найдутся, – усмехнулся второй.

– Эти двое, – рассмеялся кто-то за спиной Пинскера, – всегда найдут повод поссориться!

– Иначе, дорогой Гудвин, нет никакого смысла в нашем существовании, вы не находите? – парировал Андерсон. – И, кстати, приведите пример вопроса, на который, на ваш взгляд, невозможно найти ответ?

– О, таких вопросов огромное множество, – протянул Оливер.

– Хотя бы один, – продолжал подзадоривать его собеседник.

– Ну, начнем: первая пирамида Джосера и ее создатель Имхотеп. Кем был на самом деле этот человек?

– Гением! – уверенно ответил Андерсон.

– Даже для гения не слишком ли многовато… – задумчиво протянул Гудвин Оливер. – Гениальный зодчий, врач, ученый, писатель. К его заслугам принадлежит строительство первой ступенчатой пирамиды в Саккаре, изобретение колонны, творение храма в Эдфу. Тот же Имхотеп – первый известный медик, автор самого известного в Древнем мире фундаментального медицинского исследования, который знал больше об анатомии и функциях человеческого тела, чем его далекие потомки чуть ли не до XVII века, то есть страшно даже сказать, настолько эта цифра кажется нереальной – 44 века спустя! Тот же Имхотеп – талантливый писатель и автор первого литературного поучения. И, пожалуй, самое странное… не хочу показаться вольнодумцем… – Оливер остановился и замолчал.

– Чего вы боитесь, коллега, неужели в наш просвещенный век мы не имеем права говорить о том, о чем думаем? – с оттенком издевки произнес Андерсон.

– Имхотеп изобрел бога! – наконец решился Оливер.

– Не говорите, что вы отравлены этим нелепым учением выскочки Дарвина! – воскликнул Симон.

Джошуа с замиранием сердца слушал рассуждения ученых мужей. «Почему они заговорили об Имхотепе? Неужели кто-то из проводников экспедиции проговорился?» – запаниковал он и беспомощно обернулся, ища глазами Вестфорда.

– А может быть, Имхотеп просто сам был богом?! – проговорил третий участник разговора, до сих пор молча слушавший спорщиков.

Этого человека Пинскер не знал, и, не зная почему, он почувствовал исходящую от него опасность. «Надо успокоиться! – приказал он сам себе. В последнее время стали сдавать нервы, и, если бы не Морис с его спокойствием закаленного в боях военного, Джошуа бы сорвался. Но, чувствуя поддержку Вестфорда, Пинскер держался. Теперь же ему по-настоящему стало не по себе. Кто-то в этой гостиной, несомненно, знал больше, нежели говорил. Ему вспомнилось предостережение старого Зараха: «Тайна должна умереть вместе с тобой, мой мальчик, с этого момента у тебя просто нет другого выхода!» Раньше все это казалось ему рассуждениями обезумевшего старика, но чем ближе был его доклад, тем страшнее ему становилось. Но Джошуа не желал поддаваться паническим настроениям. Он поглубже вздохнул, стараясь скрыть охвативший его