Читать «Влюбляться лучше всего под музыку»

«Когда-нибудь у меня будет жизнь, наполненная смыслом. Но это еще не точно»

Пашка Суриков. Из неизданного.

Пальцы жжет. Они буквально горят от частого соприкосновения с чуткими струнами. Еще немного. Одно движение. Да! Звучит последний аккорд, пронзительный, словно птица, сложившая крылья, и над нашими головами вновь повисает звенящая тишина. Но это не финал. Нет. Это точно падение в пропасть со скалы. С разбегу, с размаху, навечно.

Я поднимаю глаза от гитары и смотрю на них с высоты сцены. Толпа замирает, и в моей груди рождается настоящая черная дыра. Огромная, бездонная. Это самый настоящий страх. Липкий и мерзкий.

Кажется, будто смотрю на себя со стороны и не вижу. Я — прозрачный, растерянный, еле живой. Но вот постепенно мой силуэт начинает проявляться, словно на старой черно-белой пленке, медленно, едва заметно. Серыми пятнами с неровными краями, густой плотной дымкой, постепенно обретающей очертания. Мгновения делятся на кадры замедленного кино.

Бам! Едва успеваю облизнуть пересохшие губы, как вдруг площадь, заполненная до краев людьми, буквально взрывается от звонких криков и аплодисментов. Вверх взлетают сотни рук и даже некоторые предметы одежды. Симпатичные девчонки те, что ближе к сцене, визжат и подмигивают, едва встречаясь со мной взглядами.

Отвечаю им робкой улыбкой. Это не мой успех, я здесь новичок. Ребята, что стоят по обе стороны от меня, они заслужили эти овации, как никто другой. Они — герои. Но все же это не чужой праздник жизни. Я причастен ко всему этому самым прямым образом, и от этого мне хорошо, как никогда прежде.

Жаль, не могу видеть сейчас ее глаз. Моей Ани. Моей любимой девочки. Пробегаю глазами первые ряды в толпе, пытаясь отыскать ее озорные светлые локоны и синие, как сапфиры, глаза. Яркие и живые. Но их нет. Сердце вновь обидно щемит. Нужно было настоять, нужно было взять ее с собой, уговорить. Или просто силой заставить приехать на фестиваль, чтобы лицезреть воочию мой дебют.

Я ужасно соскучился, ужасно. Почти нестерпимо.

Тяжело дышу, едва удерживаясь на ногах. Собравшиеся продолжают реветь и подбадривать нас звонкими хлопками ладоней. Это словно глоток свежего воздуха. Прохладный ветер, приятно холодящий соленую от пота кожу. Выдыхаю.

Три с половиной минуты, на которые я только что выпал из реальности во время исполнения композиции, пролетели незаметно. Будто один миг. Одуреть! И я чертовски счастлив, чертовски. Словно гора падает с плеч, заменяясь облегчением и эйфорией.

Я смог! Я, мать его, это сделал! Да!

Мои ребята подбегают к микрофону и что-то говорят, вторя солистке. Они визжат, подбадривая толпу, и аплодируют сами себе, время от времени выбрасывая в воздух кулаки. Один я продолжаю еще несколько секунд стоять, обозревая людскую реку у своих ног, пока, наконец, не присоединяюсь к ним, чтобы обнять. Хлопаю по плечам и мокрым спинам.

Улыбаюсь, вспоминая, как все это время на сцене у меня дрожали колени и потели ладони. И понимаю, что хочу еще. Еще! Какой же это кайф! И теперь я — наркоман. Уже не смогу жить без этого. Мне нужна сцена, нужно это удовольствие, которое получаешь вместе с другими музыкантами и с публикой. Нужен этот драйв. Да!

Черт… Да ведь это даже круче, чем секс!

Мою майку хоть выжимай. От поливающего нас яркого света на сцене очень жарко. Прижимаю к себе гитару и спускаюсь по дощатой лестнице вслед за ребятами. Бросаю прощальный взгляд на пришедших на концерт. Они все еще провожают нас криками, благодарят и радуются. Они видят нас в первый раз и уже любят! Вау…

Да это же не просто толпа, это, черт возьми, — огромный сгусток живой энергии! И я только что был к нему подключен… Трясу головой и вдруг понимаю, что мог еще пару часов так простоять, делясь с ними музыкой. А то и целые сутки. Насколько бы хватило сил. И улыбка постепенно заполняет все мое лицо.

— Я налажал. — Почти кричу я в ухо Майку. — Пару раз, кажется. У меня тряслось все, что только можно. — Тот останавливается и оборачивается ко мне. На его лице нет укоризны, он громко смеется, устраивая чехол с электро-гитарой у себя на спине. — И в конце, кажется, сыграл чуть быстрее.

Парень хлопает меня по плечу.

— Нормально все. Зато народ колбасился!

Четверо дюжих ребят в черных футболках забегают на сцену по лестнице, чтобы унести нашу технику. Это технические помощники. Мы останавливаемся, чтобы дождаться их. Ярик тоже идет помогать.

Вслед за ними на сцену, пройдя миом нас, по-хозяйски вальяжно поднимается средних лет мужчина с микрофоном. Я тут же узнаю его — это известный телеведущий Ритмий Ганиев. Его глаза блестят шальным огоньком, волосы всклокочены, тщательно выщипанные брови растрепались, а фарфоровые коронки, стоимостью с хорошую квартиру в столице, отражают огни всех направленных на них софитов.

Когда он начинает говорить в микрофон что-то откровенно пошлое, пытаясь заигрывать с залом, вдруг понимаю, что мужчина, вероятнее всего, под кайфом, и отворачиваюсь. Прокручиваю в голове лайн-ап с флаера.

Через две группы, каждая из которых сыграет по две композиции, на сцену выйдет хедлайнер мероприятия. Как бы мне не проспать то, ради чего я согласился на все это. Видеть этого талантливейшего музыканта, осознавать, что сам был на этой же сцене часом ранее, — о-о-о, это воистину бесценно!

— У меня руки вспотели, думал, гитара выскользнет. — Говорю я Майку. — Отдышался, вышел на сцену, и все. Первый аккорд, он будто отделил от всего. Дальше все вышло само собой, на одном дыхании.

Убедившись, что барабанную установку спустили со сцены, не повредив, к нам присоединяется и Ник. Его мелированные кудряшки уже собраны в хвост, на губах довольная улыбка, а в руках любимые палочки — именная модель Денниса Чэмберса. Пекан, деревянные наконечники, максимально точное извлечение звука (его слова). Стоят дороже моей старой восьмерки. Очень крутые.

Он жмет мне руку, и в этот момент я вздрагиваю.

Где моя гитара? За секунду в голове снова проносится все выступление. Вот я выхожу, перекидываю ремень через голову, устраиваю ее удобнее на плече и насаживаю на провод.

Мы начинаем… а дальше все как в тумане, вплоть до оваций. Опускаю взгляд и лихорадочно шарю глазами. Вот она. В моей левой руке. Целая и невредимая. И когда я успел убрать ее обратно в чехол? Меня постепенно отпускает. Не представляю, что сделал бы со мной ее хозяин, узнав, что я просрал на концерте его любимую Gibson.

А вот и он. Ко мне подходит Боря и молча протягивает правую руку. Жму ее, понимая, что парню трудно контролировать свои эмоции: из-за травмы с левой рукой ему пришлось уступить свое