Читать «Тайный воин»

Я сбежала из Эро испуганным мальчиком, а вернулась, уже зная, что я — девочка в чужой коже.

В коже моего Брата.

После того как Лхел показала мне осколки костей, зашитые в старой кукле моей матери, и отражение моего настоящего лица, я носила свое тело как маскировку. Моя истинная внешность оставалась скрытой под тонкой вуалью плоти.

Что случилось потом, так никогда и не прояснилось в моей памяти. Я помню, как добралась до стоянки Лхел. Помню, как смотрелась в воды источника вместе с Аркониэлем и видела там испуганную девчонку, таращившуюся на нас.

Когда я очнулась в своей комнате в замке, горя в лихорадке и ощущая боль, я помнила лишь укол серебряной иглы Лхел да несколько разрозненных обрывков сна.

Я была рада, что все еще имею облик мальчика. А много позже испытала еще и благодарность за это. Ведь когда я была еще так юна и не желала осознавать правду, я видела в зеркале лицо Брата. Лишь глаза были моими собственными, да еще винного цвета родинка на руке. Они и помогали мне удержать память о моем настоящем лице, которое показала мне Лхел, о лице, отразившемся в плавно кружащихся водах источника, — о том лице, которое я не в силах была пока принять или открыть.

Но именно под чужим обличьем я встрет ила человека, который невольно определил наши с Братом судьбы, а еще судьбу Ки и даже Аркониэля; определил задолго до того, как кто-либо из нас появился на свет.

Еще не выбравшись из глубокой темноты снов, Тобин почувствовал запах мясного бульона и услышал тихое, неотчетливое журчание голосов неподалеку. Они прорезали темноту, словно луч, заставив его пробудиться. Один из голосов принадлежал Нари. Что делает его кормилица в Эро?

Тобин открыл глаза и с облегчением, хотя и в замешательстве, обнаружил, что находится в своей старой комнате в замке. Сквозь прорези в медной крышке жаровни, стоявшей у открытого окна, вспыхивали красные узорчатые огоньки пламени. От света маленького ночника на потолочных балках плясали тени. Простыни и ночная рубашка благоухали лавандой и свежестью. Через закрытую дверь Тобин слышал, как Нари негромко разговаривает с кем-то в коридоре.

В полудреме Тобин рассматривал комнату, наслаждаясь счастьем снова оказаться дома. На подоконнике выстроились несколько его восковых фигурок, в углу у двери стояли прислоненные к стене учебные деревянные мечи. Хлопотливые пауки поработали под потолком па славу; паутина, изысканная, как дамская вуаль, тихонько покачивалась при легких движениях воздуха.

На столе рядом с кроватью стояла миска, рядом с ней роговая ложка. Та самая ложка, с которой Нари всегда кормила его, когда он болел.

«Я что, заболел?»

Может, Эро был всего лишь сном, горячечным бредом, сонно подумал Тобин. И сном была смерть его отца, и смерть матери тоже? У него ныло все тело и сильно болело в середине груди, но острое чувство голода заглушало боль. Однако когда он потянулся к миске, то заметил кое-что такое, что мигом разбило его сонные фантазии.

Старая, уродливая тряпичная кукла лежала прямо на виду, на бельевом комоде в другом конце комнаты. Даже отсюда он видел свежие белые стежки на грязном боку куклы.

Тобин вцепился в стеганое одеяло, когда на него нахлынули разрозненные образы. Он отчетливо вспомнил, как лежал в жилище Лхел внутри старого дуба, в лесу неподалеку от замка. Ведьма распорола куклу по шву и показала ему осколки младенческих костей — костей Брата, — спрятанные в набивке. Спрятанные его матерью, когда она шила эту куклу. Воспользовавшись вместо кожи осколком кости, Лхел снова привязала душу Брата к Тобину.

Тобин просунул дрожащую руку в ворот ночной рубашки и осторожно ощупал то место на груди, где ощущалась боль. Да, вот оно: узкая длинная выпуклость на коже, тянущаяся от середины ключицы; именно тут Лхел зашила его, как порванную рубашку. Он чувствовал пальцами крошечные стежки, но крови не было. Рана почти зажила, она не была такой воспаленной, как рана на груди Брата. Нажав на стежки пальцем, Тобин нащупал маленький твердый комочек под кожей — кусочек кости, вшитый под его кожу. Он даже осторожно подвигал осколок из стороны в сторону, как расшатавшийся зуб.

— Кожа сильна, но кость сильнее, — так сказала Лхел.

Прижав подбородок к груди, Тобин посмотрел на шов и увидел, что стежков совершенно не видно, как не видно и выпуклости там, где была спрятана кость. Как и прежде, никто не мог узнать, что Лхел сделала с ним.

У Тобина закружилась голова, когда он вспомнил, как выглядел Брат, пока Лхел трудилась, как он висел в воздухе прямо над ним лицом вниз. И как лицо призрака кривилось от боли; кровавые слезы текли из его черных глаз, кровь сочилась из незажившей раны на груди…

— Мертвые не чувствовать боли, кееса, — сказала ему Лхел, но она ошибалась.

Тобин повернулся и с горечью посмотрел на куклу. Столько лет он ее прятал, так боялся за нее, так тревожился… и вот она лежит у всех на виду.

Как же она сюда попала? Он ведь оставил ее в Эро, когда сбежал из города.

Внезапно испугавшись непонятно чего, он чуть не позвал Нари, но стыд лишил его голоса. Не подобает будущему правителю, к тому же вышедшему из детского возраста, звать на помощь няньку.

Да и что Нари может сказать? Конечно, она уже видела куклу. Однажды Брат показал ему, как отреагируют люди, узнав о кукле, показал отвращение на их лицах. Только девчонкам нужны куклы…

Глаза Тобина наполнились слезами, и огонек лампы превратился в расплывчатую желтую звезду.

— Я не девочка! — прошептал он.

— Нет, девочка.

Рядом с кроватью стоял Брат, хотя Тобин не произносил слов призыва. Холод призрака волнами прокатился по телу Тобина.

— Нет! — Тобин зажал уши ладонями. — Я знаю, кто я!

— Это я мальчик! — прошипел Брат. И, злобно уставившись