Читать «Бесследно исчезнувшая»

LIZA MARKLUND

LYCKLIGA GATAN

© Liza Marklund 2013

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2016

© Художественное оформ ление, «Центрполиграф», 2016

Человек способен воспринимать боль до определенного предела. Потом он отключается. Сознание гаснет мгновенно, подобно тому, как срабатывает предохранитель в перегруженной электросети.

Удержаться по нужную сторону этой границы позволят только трезвый расчет и умение чувствовать ситуацию.

Мужчина с молотком в руке рассматривал лежащего на кровати индивида без намека на раздражение.

– Тебе решать, – сказал он. – Мы закончим, когда захочешь.

Реакции не последовало. Но мужчина был абсолютно уверен: его прекрасно слышат. Как раз этот клиент (он обычно думал обо всех тех, с кем ему поручали поработать, именно таким образом) оказался довольно приличным экземпляром homo sapiens. Хорошо развитая мускулатура, здоровый цвет кожи, тонкий слой подкожного жира. Кроме того, идеологически подкованный и готовый бороться за свои убеждения, что уже само по себе обещало сложное задание. Сейчас индивид прекратил трепыхаться, он неподвижно лежал на кровати в брюках и рубашке. Скотч вокруг запястий и лодыжек больше не требовался, остался только закрывавший рот.

Мужчина посмотрел на своего брата-близнеца, собственную точную копию, стоявшего по другую сторону кровати, и они кивнули друг другу. Брат-близнец склонился над ящиком с инструментами и после недолгих поисков извлек одетой в перчатку рукой шило. Мужчина с молотком в очередной раз кивнул, одобряя такой выбор.

Потом он на короткое время закрыл глаза, чтобы сфокусироваться на дыхании и убедиться, что тело полностью подвластно ему, и в какое-то мгновение остро ощутил нехватку своего «магнума».

Но куда деваться, если они целиком и полностью отказались от использования в качестве рабочего инструмента огнестрельного оружия. Оно производило шум, несмотря на глушитель, и теперь ему хотя бы не требовалось больше беспокоиться об ухудшении слуха, которое этот шум в первую очередь влек за собой. (Одно время обсуждалась идея, чтобы они носили наушники, но от нее отказались, поскольку те слишком бросались в глаза.) Опять же общество бурно реагировало на вид огнестрельного оружия, в то время как на веревки и ящики с обычным набором слесарного инструмента никто внимания не обращал.

Он заметил, что его мысли ушли в сторону, и дружелюбно, но решительно вернул их к проблеме дыхания. Потом открыл глаза и посмотрел на клиента.

– Сейчас ты получишь шанс ответить, – сказал он мягко. – Если закричишь или сделаешь какую-то глупость, тебе будет больно.

Клиент никак не отреагировал. Его глаза оставались закрытыми, а дыхание через нос – тяжелым. Мужчина оторвал скотч на несколько сантиметров, только приоткрыв уголок рта.

– Ты готов? – спросил он. – Твои неприятности могут сразу же закончиться.

Он отклеил ленту еще немного. Его подопечный втянул воздух ртом, и из его горла вырвался булькающий звук. Он закашлялся, брызги слюны вылетели наружу через узкую щелку между губами.

Мужчина наклонился к уху клиента, прошептал вкрадчиво:

– Где она?

Дыхание клиента стало прерывистым. Он явно услышал вопрос, его глазные яблоки задвигались интенсивнее под тонкими веками, тело напряглось.

Мужчина наклонился еще ниже.

– Что ты сказал? – прошептал он. – Я не расслышал…

Клиент попытался говорить, его кадык дернулся. Результат этих усилий скорее напоминал стон, чем слова.

– Не… знаю…

Мужчина вздохнул и увидел, что его копия сделала то же самое.

– Печально, – сказал он и прижал скотч ко рту клиента. Его нижняя сторона стала влажной от слюны и отказывалась приклеиваться, в следующий раз стоило использовать новую полоску. – Тогда посмотрим, как у тебя все выглядит под рубашкой, – сказал мужчина и расстегнул пуговицы на ней.

Две слезы побежали по щекам из закрытых глаз клиента.

– Попытайся не плакать, – сказала точная копия мужчины с молотком. – Носовые проходы распухнут, тебе будет трудно дышать.

Клиент постарался последовать данному ему совету. Это был хороший знак. Мужчина с молотком осторожно дотронулся до ребер клиента, и тот застонал при его прикосновении. Синяк распространился вниз вдоль бока и в сторону пупка, четко обозначились места переломов под кожей.

– Сейчас мы займемся третьим, – сказал мужчина и поднял свой инструмент.

Его копия оттянула вверх веко клиента, зрачок уменьшился, когда свет попал в глаз. Рефлексы работали. Мужчина с молотком провел пальцами по груди клиента, тщательно выбрал место и нанес в меру сильный удар. Ребро сломалось с глухим, напоминавшим щелчок звуком, тело вздрогнуло. Дыхание участилось и стало поверхностным, индивид на кровати вот-вот мог потерять сознание снова.

Брат-близнец наклонился на клиентом:

– Тебе просто надо рассказать. Потом все закончится.

Глаза клиента закатились, так что виднелись одни белки. Брат-близнец крепче сжал шило в руке.

– Где Нора?

Мы стояли в саду под яблонями. Была весна, цвели деревья, яркий солнечный свет пробивался сквозь кроны. Я помню звук шмелей среди листвы. Утром прошел дождь, и его капли еще прятались в развилках ветвей. Я прижимала к себе моего малыша, ему исполнилось всего пять дней. Исака, моего первенца. Я кутала его в одеяло от ветра, а Ингемар обнимал нас обоих. Я помню ощущение нежной кожи сына на своей щеке, его запах, руки мужа вокруг моих плеч. Мы стояли там, плотно прижавшись друг к другу, все трое, и для нас тогда не существовало ничего более важного на всей земле.

Это воспоминание часто посещает меня. Когда мне надо представить картинку абсолютного счастья, я вижу себя с Исаком и Ингемаром под яблоней, ведь именно такое ощущение у меня вызывает эта сцена.

Прежде всего она обратила внимание на тишину. Собака молчала. Обычно псина стояла рядом с гаражными воротами и заходилась лаем, просто бесновалась, натягивала цепь, пока ошейник не начинал давить ей на горло, превращая ее лай в громкий хрип.

Она всегда считала эту псину немного ненормальной. Будь собака человеком, ей бы точно поставили диагноз, в этом у нее не было сомнения. Хотя собака выглядела красивой – черная блестящая шерсть, большие сильные лапы, – общую картину портили косые глаза и слишком крупные зубы. И вообще псина производила впечатление неконтролируемой и опасной. И, не услышав лая, она испытала мимолетное и неясное облегчение.

Это ощущение исчезло, когда она подошла к задней двери и обнаружила, что та не заперта. Она открыла ее беззвучно и встала в дверном проеме, почувствовала, как поток сухого, хранившего домашнее тепло воздуха ударил ей в лицо.

Каждый шорох громом отдавался в тишине. Потом она уловила запах. Он не был отталкивающим, просто каким-то чужим. Немного сладковатым и одновременно резким. Явно посторонним.

Она шагнула в чулан-прачечную и как можно тише закрыла за собой дверь. Ее беспокойство усилилось. По-прежнему было очень тихо. Она слышала, как удары ее собственного сердца эхом отдаются в голове.

Она медленно наклонилась и бесшумно сняла сапоги. Вокруг них уже натекла небольшая лужица. Рефлекторно потянулась за лежавшей на скамье тряпкой и вытерла воду. Ее домашние тапочки стояли рядом со