Читать «Этан с планеты Эйтос»

Роды протекали нормально. Чуткими пальцами врача Этан коснулся крохотной иглы и вынул ее из зажима.

— Гормональный раствор «С»! — приказал он стоящему рядом ассистенту.

— Готово, доктор Эркхарт.

Этан соединил впрыскиватель с круглой муфтой иглы, ввел строго отмеренную дозу и проверил действие: плацента ровно напряглась и начала отделяться от питательного ложа, поддерживавшего ее в течение девяти месяцев. Итак, последние секунды!

Быстро взломав пломбы и откинув крышку контейнера, он провел виброскальпелем по мягкому переплетению микроскопических трубок обмена. Рыхлая масса отделилась; ассистент убрал ее в сторону и перекрыл кран, через который подавалось кислородное питание. Лишь несколько желтых прозрачных капель бусинками скатилось по затянутым в перчатки рукам Этана. Этан был доволен: стерильность безупречная, и скальпелем он поработал так тонко, что под трубками, на серебристой околоплодной сумке, не осталось ни единой царапины. Внутри нее нетерпеливо извивалось розовое тельце.

— Сейчас, сейчас, — ободряюще заверил его Этан.

Еще одно движение скальпеля — и вот он держит влажного розового младенца, покинувшего свое первое жилище.

— Отсос!

Ассистент подал «грушу», и Этан очистил от слизи рот и нос младенца, прежде чем тот сделал свой первый вдох. Ребенок вздрогнул, пронзительно закричал, моргнул и тихонько загулил в ласковых и надежных руках Этана. Ассистент подкатил колыбель. Уложив мальчика под теплый свет, Этан зажал и перерезал пуповину.

— Ну вот, малыш, теперь ты у нас самостоятельный! — сказал он.

К маточному репликатору, который девять месяцев надежно оберегал и растил плод, немедленно подскочил техник. Многочисленные индикаторы, мигавшие на поверхности машины, погасли, и техник принялся выволакивать ее из ряда таких же аппаратов, чтобы отправить вниз для стерилизации и перепрограммирования.

Этан повернулся к отцу ребенка.

— Отличный вес, отличный цвет, отличные рефлексы! Я бы поставил вашему сыну пять с плюсом.

Мужчина широко улыбнулся, втянул носом воздух и рассмеялся, неловко утерев слезу, блеснувшую в уголке глаза.

— Это чудо, доктор Эркхарт!

Этан улыбнулся.

— Это чудо, которое у нас, в Севарине, случается каждый день.

— Неужели вам никогда это не надоедает?

Этан еще раз взглянул на крошечное существо, сжимавшее кулачки и сучившее ножками в колыбели.

— Нет. Никогда…

Этана беспокоил эмбрион СДБ-9. Шагая по тихим, чистым коридорам районного Репродукционного Центра Севарин, он поторопился. Он специально пришел пораньше, до начала смены, чтобы принять роды. Последние полчаса ночной смены всегда бывали самыми суматошными — в бешеном темпе вводились в курс дела вновь прибывшие, лихорадочно заполнялись регистрационные журналы. Спать Этану не хотелось, но перед тем как зайти в кабинет начальника ночной смены, он остановился у кофейного автомата и налил две чашки черного кофе.

Джеорос, приветливо махнув рукой, потянулся за кофе.

— Спасибо. Как провел каникулы?

— Замечательно. Младший братик попросил у себя в части недельный отпуск, и мы решили съездить для разнообразия домой. Это в Южной Провинции. Старик обрадовался как малое дитя! Братца, кстати, повысили — теперь он первая пикколо в полковом оркестре.

— Он что, хочет остаться, когда отслужит свои два года?

— Похоже, что да. По крайней мере еще года на два. Там он занимается музыкой, это ему действительно интересно, да плюс ощутимая прибавка к соцкредиту, что тоже ему совсем не повредит.

— М-м-м, — согласно промычал Джеорос. — Южная Провинция, говоришь? А я-то все гадаю, почему ты к нам не заглядываешь…

— Для меня удрать из города — единственная возможность отдохнуть спокойно, — уклончиво ответил Этан и принялся разглядывать ряды датчиков. Начальник ночной смены погрузился в размышления, прихлебывая кофе и поглядывая поверх чашки на коллегу. Нависло неловкое молчание, когда больше не о чем говорить.

На экраны поступала информация о первом блоке репликаторов. Этан переключил датчики на шестнадцатый блок, где находился эмбрион СДБ-9.

— Ах черт! — выругался он и тяжело вздохнул. — Этого-то я и боялся…

— М-да… — сочувственно промычал Джеорос. — Абсолютно нежизнеспособен, тут и говорить не о чем. Прошлой ночью я провел акустическою сканирование — куча клеток и ничего больше.

— О Бог-Отец! Они что, раньше этого не видели? Почему не задали новый цикл? Есть ведь и другие желающие!

— Мы еще не получили разрешения отца на погашение эмбриона. — Джеорос прочистил горло. — Роучи назначил ему встречу с тобой на сегодня на утро.

— А… — Этан досадливо поморщился и взъерошил короткие черные волосы, нарушив профессиональную строгость прически. — Напомни, чтоб я поблагодарил дорогого шефа. Какую еще грязную работенку ты для меня припас?

— Ну, одна генетическая накладка в Б-5 — похоже, ферментный дефицит. Мы подумали, что ты сам захочешь этим заняться.

— Правильно подумали.

И начальник ночной смены перешел к традиционному докладу.

На встречу с отцом эмбриона СДБ Этан чуть было не опоздал. Делая утренний обход, он вошел в репликаторное отделение, где обнаружил дежурного техника, жизнерадостно отплясывающего под разухабистую песенку «Не спи, не спи!». Хриплые, пронзительные звуки этого танцевального мотива, весьма популярного среди юных оболтусов, изрыгались стимул-динамиками. Этан заскрежетал зубами: такое громыхание вряд ли годилось в качестве звуковой стимуляции роста зародышей. Отделение он покинул под плавную, убаюкивающую мелодию классического гимна «Бог отцов наших, освети нам путь» в исполнении Объединенного Братского Камерного Оркестра. Приунывший техник демонстративно зевал.

В другом отделении он обнаружил блок репликаторов, в котором концентрация токсинов, смытых обменным раствором, достигла семидесяти пяти процентов. Дежурный сказал, что ждет, пока концентрация поднимется до восьмидесяти, чтобы заменить фильтры, как положено по инструкции. Этан убедительно и доходчиво объяснил ему, в чем состоит разница между минимумом и оптимумом и сам проследил за сменой фильтров. Уровень снизился до более разумных сорока пяти процентов.

Вызов секретаря прервал на самом интересном месте лекцию, которую Этан читал технику по поводу точного оттенка желто-лимонного хрустального блеска, характеризующего кислородно-питательный раствор в стадии готовности. Он опрометью помчался на офисный этаж и остановился у двери, переводя дух и решая, что будет уместнее: предстать перед клиентом в роли солидного представителя Центра или войти сразу, не заставляя его ждать. Наконец, еще раз глубоко вздохнув, Этан изобразил приятную улыбку и толкнул дверь. Золотая надпись на матово-белой табличке гласила: «Д-р Этан Эркхарт, зав. отделом репродуктивной биологии».

— Брат Хаас? Я доктор Эркхарт. Нет-нет, сидите, чувствуйте себя как дома, — добавил он, когда посетитель, нервно вскочив на ноги, почтительно закивал. Чувствуя себя по-дурацки скованным, Этан обошел его боком и сел за свой стол.

Мужчина был огромен, как медведь. Красное от солнца и ветра лицо; большие сильные руки, задубевшие от мозолей.

— Я думал, вы постарше, — пробасил он, глядя на Этана.

Этан потрогал свой выбритый подбородок, но, опомнившись, быстро отнял руку. Будь у него борода или хотя бы усы, его перестали бы принимать за двадцатилетнего юнца, при его-то шести футах роста!.. Лицо брата Хааса обрамляла двухнедельная бородка, убогая по сравнению с роскошными усами — принадлежностью родителя-очередника. Уважаемый гражданин… Этан вздохнул.

— Садитесь, пожалуйста, —