Мастер Бенефорте довольно улыбнулся.
— Тут нет магии, юноша. Чистое искусство, и только. Когда он будет отлит, то прославит мое имя вовеки! Просперо Бенефорте, мастер скульптор. Невежественные болваны, называющие меня просто златокузнецом и медником, будут полностью посрамлены и онемеют в тот день, когда с него на площади совлекут покрывало. «Ювелир герцога»! Ха!
Ури как завороженный смотрел на восковое лицо героя.
— Я правда выгляжу так? Боюсь, вы слишком мне польстили, мастер Бенефорте! Тот пожал плечами:
— Лицо идеализировано. Персей бел греком, а не швейцарцем, не в рябинах, точно сыр. Бесценным для меня было ваше тело — как модель. Отлично сложенное, сильное, но без бугристости, столь частой у силачей.
Ури притворно задрожал:
— Великолепно или нет, но уж больше вы меня не уговорите служить нагой моделью зимой, пока сами сидите, кутаясь в меха.
— Так я же следил, чтобы в жаровне было полно углей. А мне казалось, что вы, горные козлы, к холоду не чувствительны.
— Когда не стоим на месте. Наши зимы заставляют нас трудиться как следует! А вот застывать, извернувшись точно веревка, это меня доконало. Целый месяц отделаться от насморка не мог.
Мастер Бенефорте равнодушно махнул рукой.
— Оно того стоило. А теперь, раз вы уже здесь, снимите-ка правый сапог. Меня что-то беспокоит ступня. При отливке статуи я должен буду загнать металл вниз почти па пять локтей. С головами забот не будет, ведь огонь устремляется вверх, но это же должен быть Персей, а не Ахилл, а?
Капитан покорно снял сапог и зашевелил пальцами ноги. Мастер Бенефорте сравнил плоть и воск, а потом удовлетворенно буркнул:
— Ну, если что-нибудь не получится тут, я сумею исправить.
— В этой восковой плоти видна каждая жилочка, — сказал Ури, наклоняясь ближе. — Я готов удивиться, что вы не изобразили мои заусеницы и мозоли, такой он живой. А из глины он выйдет таким же прекрасным в бронзе? Плоть ведь так нежна! — Он запрыгал на одной ноге, натягивая сапог.
— Ха! Это я могу показать вам наглядно. Мы только что отлили хорошенькую безделицу из золота. Я сколю глину у вас на глазах, и вы сами увидите, сохранятся ли заусеницы моей статуи.
— Ах, батюшка! — поспешно перебила Фьяметта. — Можно я сама его освобожу от глины? Ведь все остальное я делала одна!
Конечно, конечно, он ощутит ее заклятие, если возьмет глину в руки, оно же так свежо!
— Как, ты все еще шляешься без дела? Разве тебе нечем заняться? Или просто понадеялась еще разок поглазеть на голого мужчину? — Мастер Бенефорте дернул подбородком в сторону своего воскового Персея.
— Вы же хотите поставить его на площади, батюшка. И все девицы его увидят, — сказала Фьяметта, оправдываясь. Неужели он заметил, как она подглядывала, пока он лепил модель?
У живого Персея — Ури — лицо стало таким, словно это была для него новая и неприятная мысль. Он вновь взглянул на статую, будто собираясь попросить о бронзовой набедренной повязке.
— Ну, — мастер Бенефорте снисходительно усмехнулся ее смущению, — ты смелая хорошая девочка, Фьяметта, и заслуживаешь награды за кислое вино, которое выпила на завтрак и тем помогла мне сразить этого Фому неверного, Кистелли. Идемте! — И он повел обоих назад в мастерскую. — Вот увидите, капитан. Работать с воском так просто, что это и ребенку под силу.
— Батюшка, я уже не ребенок, — перебила Фьяметта.
— Как будто бы да. — Его улыбка стала пустой. Глиняный шар лежал на столе, где она его оставила. Фьяметта взяла самую маленькую стамеску с полки-подставки на стене, на миг сжала шар в ладонях и вознесла безмолвную молитву. Неслышное гудение заклятия перешло в совсем уж неуловимое мурлыканье. Отец и капитан оперлись локтями на стол справа и слева от нее, внимательно следя за каждым ее движением. Она принялась постукивать стамеской, отбивая кусочки глины. Заблестело золото.
— А! так это кольцо! — сказал Ури, наклоняясь еще ниже. Фьяметта улыбнулась ему.
— Маленькая львиная маска, — продолжал он с интересом, пока ее пальцы осторожно убирали иглой остатки глины. — Только поглядите на эти крохотные клыки! Как он ревет! — Капитан засмеялся.
— В клыки должен быть вставлен рубин, — объяснила Фьяметта.
— Гранат, — поправил мастер Бенефорте. — Рубин будет ярче.
— И дороже.
— Кольцо, по-моему, будет хорошо смотреться на руке вельможи, — заметил Ури. — И вы вернете цену рубину.
— Это кольцо для меня, — сказала Фьяметта.
— А? Но оно ведь будет впору только мужчине.
— Оно для большого пальца, — объяснила Фьяметта.
— Форма, которая обошлась мне в такое количество золота, какого хватило бы на два простых кольца, — вставил мастер Бенефорте. — В следующий раз, давая обещание, я буду точнее.
— И это магическое кольцо, мадонна?
Мастер Бенефорте погладил бороду и ответил «нет» вместо нее.
Фьяметта покосилась на отца из-под защитной завесы ресниц. Он не улыбался, но и не хмурился, но она ощутила, что под личиной равнодушия он внимательно следит за ней. Она резко повернулась, положила кольцо на ладонь капитана и затаила дыхание.
Он покрутил кольцо в пальцах, погладил мизинцем крохотные волны львиной гривы, но не попробовал его примерить. В его глазах появилось недоумение.
— Знаете что, мастер Бенефорте? Вы горько жаловались на своих ленивых и неуклюжих подмастерьев. И сейчас мне в голову пришла мысль… что, если я напишу моему брату Тейру в Бруинвальд? Ему только семнадцать, но он с самого детства работал там на рудниках и в кузницах. Он очень сметливый и пособлял мастеру Кунцу у печи. Так что его не придется обламывать и обучать всему с самого начала, как невежественного мальчишку-подмастерья. Он уже много знает о металлах, особенно о меди. И наверное, успел подрасти и стать куда сильнее, чем был, когда я его видел в последний раз. Именно то, что вам нужно для вашего преславного Персея.
— Вы часто пишете брату? — осведомился мастер Бенефорте, следя, как он крутит кольцо в пальцах.
— Нет… Господи, я же не был дома четыре года! Жизнь рудокопа тяжела и скудна. Даже и сейчас меня пробирает дрожь, когда я вспоминаю эти темные душные туннели. Я два раза предлагал Тейру место в гвардии герцога, но он отвечал, что ему и думать противно о том, чтобы стать солдатом. Я-то говорю, он не понимает, что для него лучше. Но хоть славные знамена герцога не выманили его из той черной ямы, ваша слава искуснейшего художника его прельстит. — Рука Ури сомкнулась на кольце, он отдал его Фьяметте и рассеянно потер ладонь.
— Так он помогал медь выплавлять? — сказал мастер Бенефорте. — Да… Ну что же, напишите ему. Посмотрим, как все обернется.
Капитан улыбнулся.
— Сейчас же и напишу, — сказал он, изящно поклонился Фьяметте, пожелал мастеру Бенефорте доброго утра и удалился быстрым шагом.
Фьяметта села на табурет, держа кольцо, и испустила тяжелый вздох разочарования.
— Вы правы, батюшка. Бесполезно. Я просто не